Фавориты Фортуны

«Как же возмужал Поросенок! — подумал Сулла, единственный, кто видел при этом его лицо. — Вчера именно он положил конец кошмару, решительно убив собаку, а сегодня он — единственный, кто все понимает».

— Да, Луций Корнелий, — ответил Метелл Пий ровным, спокойным голосом.

— Сегодня я собрал всех вас, чтобы вы посмотрели предзнаменования и вынесли окончательный вердикт. Что следует нам предпринять? — продолжал Сулла. — Я очертил вам ситуацию и сообщил свое мнение. Но по законам, которые я сам издал, я не могу принять решение, не посоветовавшись с вами. Ситуация усугубляется еще и тем, что дело касается моей жены. Конечно, я не потерплю, если кто-то сочтет, будто я пользуюсь этой ситуацией, чтобы избавиться от жены. Я не хочу избавляться от жены. Я требую, чтобы все это поняли! Все вы, а через вас и весь Рим. При всем том я считаю, что моя жена нечиста и боги мужчин оскорблены этим. Великий понтифик, глава римской религии, что скажешь ты?

— Скажу, что боги мужчин воистину оскорблены. Скажу, что ты обязан отослать от себя жену, что ты никогда больше не смеешь видеть ее. Ты не должен позволять ей осквернять твое жилище или законно возложенные на тебя обязанности.

На лице Суллы отразилось страдание. Все это видели.

— Я люблю мою жену, — хрипло проговорил он. — Она была верна и предана мне. Она родила мне детей. До меня она оставалась верной и преданной женой Марка Эмилия Скавра и также родила ему детей. Я не знаю, почему боги мужчин требуют от меня этого и чем моя жена не угодила им.

— Твои чувства к жене не вызывают сомнений, — сказал великий понтифик, ее двоюродный брат. — Никто из вас не оскорблял богов, ни богов мужчин, ни богов женщин. Вернее будет предположить, что ее присутствие в твоем доме и твое присутствие в ее жизни каким-то неизвестным образом пересекли пути, по которым нисходят в Рим священная благодать и высшее покровительство. От имени моих коллег-жрецов я объявляю: никто из вас не виноват. Мы не находим вины ни с твоей стороны, Луций Корнелий, ни со стороны твоей жены. Что есть, то есть. Больше сказать нечего.

Метелл Пий резко обернулся, встав лицом к собравшимся, и произнес громким, суровым голосом, не заикаясь:

— Я ваш великий понтифик! Тот факт, что сейчас я говорю, не заикаясь, — яркое свидетельство того, что Юпитер Величайший использует меня как свой сосуд и что я одарен его языком. Я объявляю жену этого человека нечистой. Ее присутствие в его жизни и в доме — оскорбление нашим богам. Эту женщину надлежит немедленно убрать из жизни этого мужчины и из его дома. Я не требую голосования. Если кто-то из присутствующих не согласен со мной, пусть скажет это сейчас.

Тишина стояла такая, словно в храме не было ни одного человека. Метелл Пий повернулся к диктатору:

— Мы приказываем тебе, Луций Корнелий Сулла, чтобы ты повелел своим слугам вынести твою жену Цецилию Метеллу Далматику из твоего дома и перенести ее в храм Юноны Соспиты — Спасительницы, где она должна оставаться до конца своих дней. Ни под каким видом ты не должен ее видеть. А после того как ее унесут, я велю царю священнодействий и фламинам Марса совокупно с фламинами Юпитера провести очистительный ритуал в доме Луция Корнелия.

Он накрыл голову краем тоги.

— О Небесные Близнецы, имя которым Кастор и Поллукс, или Диоскуры, или Боги-хранители домашнего очага, я назову вас любым именем, которое вы предпочитаете, — вы, что можете быть богами или богинями или вообще лишенными пола! Мы собрались в вашем храме, потому что нуждаемся в вашем посредничестве между могучим Юпитером Наилучшим Величайшим, отцом вашим, и триумфатором Геркулесом Непобедимым. Молим вас, станьте нашими свидетелями перед всеми богами: мы чисты и стремимся исправить то, в чем допустили ошибку. В соответствии с договором, который был заключен во времена битвы при озере Регилл, мы обещаем принести вам двух белых близнецов-жеребят, как только найдем такую редкую жертву. Будьте же милостивы к нам, как всегда.

Предзнаменования были благоприятными, и решение великого понтифика получило одобрение. Свет раннего утра заливал внутреннее помещение храма, проникая туда через открытые двери. Но когда солнце поднялось, в храме вдруг стало темно и чуть слышно просвистело холодное дыхание какого-то странного ветра.

— И последнее, прежде чем мы разойдемся, — сказал Сулла.

Все замерли.

— Мы должны восстановить Книги Сивиллы-прорицательницы. Хотя у нас еще осталась Книга Вега и Тагета, сохранившаяся в храме Аполлона, она бесполезна, когда дело касается чужеземных богов, каковым является Геркулес Непобедимый. В мире имеется множество прорицателей. Найдутся и те, кто тесно связан с предсказательницей из города Кумы, которая написала свои пророческие стихи на пальмовых листьях и отдала их царю Тарквинию Приску. Великий понтифик, я хочу, чтобы ты организовал поиск по миру тех стихов, которые содержались в наших Сивиллиных книгах.