Двойник

* * *

Вопреки тому, что обычно думают, принятие решения есть одно из самых простых решений, существующих в нашем мире, лучшим доказательством этого служит тот факт, что мы каждый день принимаем великое множество решений, однако тут-то и кроется самая главная загвоздка, они вскоре обрастают некими проблемками, или хвостиками, которые потом приходится обрубать, первая такая проблемка состоит в том, насколько мы способны придерживаться принятого решения, вторая в том, насколько мы действительно желаем его осуществить. Обе эти проблемы присутствуют и в отношениях между Тертулиано Максимо Афонсо и Марией да Пас, которые в последние часы претерпели, как теперь модно говорить, качественные изменения. Он принял решение жить с ней и продолжает его придерживаться, хотя оно еще и не получило, употребим еще одно модное выражение, практической реализации, ведь переход от слов к делу тоже обрастает трудностями, хвостами, которые приходится обрубать, необходимо, чтобы хватило душевных сил исполнить взятое на себя обязательство, а тут еще возникают такие прозаические вопросы, как, например, квартирный, их так просто не разрешить, надо прийти к соглашению, кто где будет жить, Мария да Пас в маленькой квартирке своего возлюбленного или Тертулиано Максимо Афонсо в более просторной квартире своей возлюбленной. Будут ли они спать на этом диване или на той кровати, но оба они, поборов естественное сопротивление, нежелание покинуть привычную домашнюю раковину, в конце концов склонились к тому, чтобы принять второй вариант, поскольку в квартире Марии да Пас было более чем достаточно места для книг Тертулиано Максимо Афонсо, а в квартире Тертулиано Максимо Афонсо абсолютно не было места для матери Марии да Пас. Так что в этом отношении все разрешилось наилучшим образом. Плохо было другое, ибо если Тертулиано Максимо Афонсо, после мучительных раздумий и колебаний, взвесив все положительные и отрицательные последствия подобного шага, все-таки поведал своей матери, старательно обходя все самые острые углы и сглаживая все самые опасные шероховатости, невероятную историю удвоения людей, то пока еще совершенно не ясно, когда он наконец выполнит обещание, данное им Марии да Пас тем вечером, в который, признав, что лгал ей, излагая причины, побудившие его написать письмо в кинокомпанию, он дал ей слово продолжить свою исповедь как-нибудь в другой раз, рассказать обо всем откровенно и без утайки. Но потом он об этом не заговаривал, она не спрашивала, и те несколько фраз, которые открыли бы последнюю дверь тайны: ты помнишь, дорогая, что я тебе тогда солгал, ты помнишь, дорогой, что ты мне тогда солгал, так и не были произнесены, и они оба, и он и она, имея еще достаточно времени, чтобы покончить со столь неприятным делом, скорее всего, оправдывали свое молчание тем, что не хотели омрачать счастливые часы разговором об истории, связанной с обманом и перевиранием имени. Очень скоро мы узнаем о плачевных последствиях, к которым привело решение оставить бомбу, упавшую во время Второй мировой войны, там, где она ушла в землю, в надежде, что она уже никогда не взорвется. Ведь предупреждала же Кассандра, что греки сожгут Трою.

Вот уже два дня, как Тертулиано Максимо Афонсо, желая поскорее покончить с работой, порученной ему директором школы, сидит за своим письменным столом, сочиняя методическую записку для министерства просвещения. Хотя дата его переезда к Марии да Пас еще не определена, он хочет как можно скорее освободиться от этого обязательства, на новом месте ему потребуется много времени, чтобы привести в порядок свои бумаги и расставить по полкам книги. Мария да Пас не звонит, чтобы не отвлекать его, оно и к лучшему, у него такое ощущение, что он прощается со своей прошлой жизнью, с одиночеством, затворничеством, покоем, тишиной, которую, как ни странно, не мог нарушить стук пишущей машинки. Он пообедал в ресторане и скоро вернулся, через два-три дня он закончит работу, останется только внести кое-какие поправки и переписать ее набело, потом придется снова напечатать ее на машинке, надо ему, наконец, не откладывая в долгий ящик, решиться и купить компьютер и принтер, что уже сделали почти все его коллеги, это же стыд и позор, он продолжает возделывать свое поле при помощи мотыги, когда уже давно изобретены и широко используются плуги самой современной конструкции. Мария да Пас обучит его основам информатики, она получила соответствующую подготовку, у них в банке на всех столах стоят компьютеры, не то что в прежних конторах. В дверь позвонили. Кто бы это мог быть в такой неурочный час, подумал Тертулиано Максимо Афонсо, соседка с верхнего этажа не должна прийти сегодня, почтальон оставляет корреспонденцию в ящике, служащие из соответствующих компаний уже приходили и сняли показания со счетчиков воды, газа и электроэнергии, возможно, там один из тех молодых людей, которые рекламируют энциклопедию, рассказывающую о повадках морского черта. В дверь снова позвонили. Тертулиано Максимо Афонсо открыл, перед ним стоял бородатый мужчина, сказавший: это я, хотя меня, возможно, трудно узнать. Что вам от меня нужно, спросил Тертулиано Максимо Афонсо тихим напряженным голосом. Я только хочу поговорить с вами, ответил Антонио Кларо, я просил вас позвонить мне, когда вы вернетесь из отпуска, но вы этого не сделали. Мы уже все сказали друг другу. Возможно, но я хочу сообщить вам кое-что еще. Не понимаю. Естественно, но вы же не захотите, чтобы я говорил вам это здесь, на площадке, где нас могут услышать соседи. Мне это не интересно. О нет, я уверен, очень даже интересно, ведь речь идет о вашей подруге, ее зовут Мария да Пас, не так ли. Что случилось. Пока еще ничего, поэтому я и хочу с вами поговорить. Если ничего не случилось, то и говорить не о чем. Я ведь сказал, что пока еще не случилось. Тертулиано Максимо Афонсо открыл дверь и посторонился. Проходите, сказал он. Антонио Кларо вошел и, поскольку Тертулиано Максимо Афонсо не пошевелился, спросил: может быть, вы предложите мне стул, сидя нам будет удобнее разговаривать. Тертулиано Максимо Афонсо, с трудом сдерживая раздражение, не говоря ни слова, открыл дверь в комнату, служившую ему кабинетом. Антонио Кларо последовал за ним, огляделся, словно выбирая самое удобное место, и уселся в мягкое кресло, а потом сказал, осторожно снимая накладную бороду: думаю, вы сидели именно здесь, когда впервые меня увидели. Тертулиано Максимо Афонсо не ответил. Он остался стоять, его поза красноречиво выражала протест, он как бы говорил: скажи, зачем пришел, и убирайся, но Антонио Кларо не спешил. Если вы не сядете, сказал он, то мне тоже придется встать, а мне не хочется. Он спокойно оглядел комнату, задержав взгляд на книгах, на развешанных по стенам гравюрах, на пишущей машинке, на разбросанных по письменному столу бумагах, и сказал: я вижу, вы работали, я пришел не вовремя, но, поскольку дело срочное, у меня не было другого выхода. Что же привело вас ко мне незваным гостем. Я уже говорил вам, речь идет о вашей подруге. Какое вы имеете отношение к Марии да Пас. Несколько большее, чем вы, может быть, думаете, но, прежде чем объяснить вам, что, как и почему, разрешите продемонстрировать вам это. Он вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и протянул Тертулиано Максимо Афонсо, держа его кончиками пальцев, словно намереваясь бросить. Советую вам взять это письмо и прочитать его, иначе мне придется совершить грубость и швырнуть его на пол, впрочем, оно вам знакомо, вы мне о нем говорили во время нашей встречи в моем загородном доме, но тогда вы сказали, что сами написали его, в то время как оно подписано вашей приятельницей. Тертулиано Максимо Афонсо взглянул на бумагу и вернул ее Антонио Кларо. Как оно у вас оказалось, спросил он и сел. Мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы получить его, но оно того стоило, ответил Антонио Кларо и прибавил: по многим причинам. Каким же. Должен сознаться, меня заставило пойти в архив довольно-таки низменное чувство, некоторое тщеславие, комплекс Нарцисса, кажется, так это называется, мне было любопытно узнать, что вы такое написали о второстепенных актерах в письме, посвященном моей персоне. Это был просто предлог, чтобы узнать ваше настоящее имя, и ничего больше. И вы достигли своей цели. Лучше бы они мне не ответили. Теперь уже поздно об этом думать, мой дорогой, вы открыли ящик Пандоры, теперь терпите, ничего не поделаешь. Что я должен еще терпеть, с этим делом покончено. Это вам только кажется. Почему. Вы забываете о том, что письмо подписано вашей подругой. Тому есть свое объяснение. Какое. Я счел более удобным до поры до времени оставаться вне поля зрения. Теперь настал мой черед спросить вас почему. Я хотел до самого последнего момента оставаться в тени и появиться внезапно. Вот именно, и теперь Элена сама не своя, вы нанесли ей страшный удар, когда она узнала, что в городе есть еще один мужчина точь-в-точь как ее муж, у нее не выдержали нервы, она принимает успокоительное, ей стало немного лучше, но только совсем немного. Я очень сожалею, я не предполагал, что последствия могут быть столь тяжелыми. А ведь избежать этого вам было бы совсем нетрудно, вам даже не пришло в голову поставить себя на мое место. Я не знал, что вы женаты. Не важно, представьте себе, например, что я сейчас позвоню вашей Марии да Пас и скажу ей, что вы, Тертулиано Максимо Афонсо, и я, Антонио Кларо, во всем совершенно одинаковые, абсолютно во всем, включая размеры пениса, вы только подумайте, какой шок испытала бы бедная женщина. Я запрещаю вам это делать. Успокойтесь, я ей этого не сказал и никогда не скажу. Как прикажете понимать ваши слова. Вот уж пустой вопрос, что называется, риторический, из тех, что задают, чтобы выиграть время или не зная, какое принять решение. К черту, отвечайте на мой вопрос. Не очень-то храбритесь, кстати, предупреждаю, я вполне прилично владею приемами карате и могу справиться с вами за пять секунд, если у нас одинаковых размеров пенис, это еще не означает, что мы равны по силе. Сейчас же убирайтесь вон, или я вызову полицию. Позовите еще и телевидение, фотокорреспондентов, прессу, и через несколько минут о нас с вами узнает весь мир. Напоминаю вам, что, если наш случай получит огласку, это может повредить вашей карьере, пытался парировать Тертулиано Максимо Афонсо. Конечно, но карьера второстепенного актера мало кого беспокоит, кроме него самого. Этого вполне достаточно, чтобы решить дело миром, уходите, забудьте о том, что произошло, я попытаюсь сделать то же самое. Согласен, но данная операция, назовем ее Операцией Забвения, начнется только через двадцать четыре часа. Почему. По причине, имя которой Мария да Пас, та самая Мария да Пас, из-за кого вы только что так разволновались и которую теперь хотите упрятать подальше, чтобы мы о ней больше не говорили. Мария да Пас вне игры. Да, настолько, что она, ручаюсь головой, даже не подозревает о моем существовании. Откуда вы знаете. У меня нет полной уверенности, я только высказал предположение, но ведь вы этого не отрицаете. Я предпочел не вводить ее в курс дела, чтобы с ней не случилось того же, что произошло с вашей женой. Какое у вас доброе сердце, но теперь только от вас зависит, чтобы с ней такого не произошло. Не понимаю. Ладно, хватит ходить вокруг да около, вы задали мне вопрос и теперь изворачиваетесь, чтобы не услышать ответа, который я собираюсь вам дать. Уходите. Я не намерен тут оставаться. Уходите сейчас же. Хорошо, пойду прямо к вашей подруге и расскажу ей то, что вы от нее скрыли из трусости или по каким-то еще одному вам известным соображениям. Если бы у меня было оружие, я бы вас убил. Возможно, но тут не кино, дорогой мой, в жизни все происходит гораздо проще, даже если есть убийцы и убитые. Скажите наконец прямо, вы с ней говорили, отвечайте. Да, говорил по телефону. И что вы ей сказали. Я пригласил ее поехать со мной сегодня посмотреть загородный домик, который собираются сдать. Ваш загородный дом. Так точно, мой загородный дом, но не пугайтесь, по телефону с Марией да Пас разговаривал не Антонио Кларо, а Тертулиано Максимо Афонсо. Вы сошли с ума, что это за дьявольщина, что вы задумали. Сказать вам. Я этого требую. Я намерен провести с ней ночь, вот и все. Тертулиано Максимо Афонсо вскочил и бросился к Антонио Кларо, сжав кулаки, но налетел на стоявший между ними маленький столик и чуть не упал. Антонио Кларо подхватил его в самый последний момент. Он барахтался и вырывался, но Антонио Кларо ловким приемом вывернул ему руку, и он затих. Пока я вас не покалечил, поймите, что вам со мной не справиться. Он толкнул его на диван и снова сел. Тертулиано Максимо Афонсо зло посмотрел на него, потирая поврежденную руку. Я не хотел делать вам больно, сказал Антонио Кларо, но это был единственный способ избежать драки двух самцов из-за самки, что всегда банально и очень смешно. Мария да Пас и я собираемся вступить в брак, сказал Тертулиано Максимо Афонсо, словно приводя самый неоспоримый аргумент. Это меня не удивляет, говоря с ней, я понял, что у вас серьезные отношения, и мне понадобился весь мой актерский опыт, чтобы найти для разговора правильный тон, но, ручаюсь, она ни разу не усомнилась, что говорит не с вами, теперь я могу лучше понять радость, с которой она приняла мое приглашение поехать посмотреть дом, она уже предвкушала, что будет в нем жить. Ее мать только что перенесла тяжелую болезнь, не думаю, что она рискнет оставить ее одну. Да, действительно, она говорила об этом, но быстро сдалась, ведь ночь пройдет быстро. Тертулиано Максимо Афонсо заерзал на диване, он был в отчаянии и злился на себя, ему казалось, что своими последними словами он как бы допустил возможность осуществления планов Антонио Кларо. Для чего вам это надо, спросил он, понимая, и опять слишком поздно, что сделал еще один шаг по пути отступления. Объяснить не так-то легко, но я попробую, ответил Антонио Кларо. Возможно, это месть за тот разлад, который ваше появление внесло в мою семейную жизнь, возможно, донжуанский каприз завзятого покорителя женщин, но, вероятнее всего, это просто обида. Какая обида. Вот именно, несколько минут назад вы позволили себе сказать, что, если бы у вас было оружие, вы бы меня убили, таким образом вы дали мне понять, что один из нас в этом мире лишний, я совершенно с вами согласен, один из нас действительно лишний в этом мире, жаль, что данную мысль нельзя высказать в двух словах, проблема была бы уже решена, если бы при нашей первой встрече мой пистолет был заряжен и у меня хватило бы мужества выстрелить, но вы же знаете, мы люди приличные, нас страшит тюрьма, и поскольку я не могу убить вас в прямом смысле, я попытаюсь прикончить вас по-другому, пересплю с вашей девушкой, плохо, конечно, что она ни о чем таком не догадается, ей все время будет казаться, что она занимается любовью с вами, и все те нежные и страстные слова, которые она мне скажет, она скажет Тертулиано Максимо Афонсо, а не Антонио Кларо, пусть это послужит вам хоть каким-то утешением. Тертулиано Максимо Афонсо не ответил, он быстро опустил глаза, словно боясь, как бы Антонио Кларо не прочитал мысль, мелькнувшую в его голове. У него вдруг появилось такое ощущение, будто он разыгрывает с Антонио Кларо партию в шахматы и ждет его очередного хода. Он сник и почувствовал себя побежденным, когда Антонио Кларо посмотрел на часы и сказал: пора, мне еще надо заехать за Марией да Пас, однако он снова воспрянул духом, когда тот прибавил: но я не могу отправиться к ней в таком виде, мне нужна ваша одежда и ваша машина, если у меня будет ваша физиономия, то и остальное должно быть вашим. Не понимаю, сказал Тертулиано Максимо Афонсо, и его лицо выразило недоумение. Ах да, конечно, ей может показаться странным, как вы одеты, и потом, вдруг она спросит вас, на какие деньги вы купили такую машину. Вот именно. И вы хотите, чтобы я одолжил вам свою одежду и свою машину. Я имел в виду именно это. А что бы вы сделали, если бы я вам отказал. Очень просто, взял бы трубку и рассказал бы все Марии да Пас, а если бы вам в голову пришла нелепая мысль помешать мне, я бы уложил вас в два счета, так что берегитесь, до какой-то черты мы можем избежать применения силы, но в случае чего я буду действовать решительно. Хорошо, сказал Тертулиано Максимо Афонсо, а какая вам нужна одежда. Костюм и галстук или что-то летнее, вроде того, что на вас теперь. Что-нибудь легкое в таком духе. Тертулиано Максимо Афонсо встал, пошел в спальню, открыл шкаф, ящики, не прошло и пяти минут, как он вернулся, неся все необходимое, рубашку, брюки, пуловер, носки, ботинки. Переоденьтесь в ванной, сказал он. Выйдя из ванной, Антонио Кларо увидел на столике часы-браслет, бумажник и документы, удостоверяющие личность. Водительские права в вещевом ящике, сказал Тертулиано Максимо Афонсо, вот ключи от машины, а вот от квартиры, на случай, если меня не будет дома, когда вы приедете переодеться, вы ведь вернетесь, чтобы переодеться. Да, приеду утром, но не очень рано, я обещал жене, что появлюсь где-то около полудня, ответил Антонио Кларо. Вам пришлось изобрести какую-то серьезную причину, чтобы оправдать свое отсутствие дома ночью. Я сказал, что этого требует моя работа, такое уже бывало. Антонио Кларо недоуменно спрашивал себя, с какой стати он пускается в объяснения, ведь с момента своего прихода сюда он ощущал свое абсолютное превосходство и полностью владел ситуацией. Тертулиано Максимо Афонсо сказал: вы не должны брать с собой свои документы, часы, ключи от машины и от квартиры, женщины не только любопытны от природы, во всяком случае, о них так говорят, они еще обращают большое внимание на всякие мелочи. Но вам же могут понадобиться ваши ключи. Берите, не беспокойтесь, у соседки с верхнего этажа есть, как бы это сказать, дубликат, или копия, если вам так больше нравится, она убирает мою квартиру. А, очень хорошо. Антонио Кларо не мог освободиться от ощущения тревоги, сменившего холодную уверенность, с которой он до сих пор направлял диалог в нужную сторону. Раньше ему это удавалось, но теперь у него было такое чувство, что в какой-то миг он отклонился от основной необходимой темы или что его столкнули с нужной дороги ловким боковым ударом, которого он почему-то не заметил. Время, в которое он должен был заехать за Марией да Пас, приближалось, но помимо назначенного часа свидания было еще нечто, не дававшее ему покоя, торопившее его. Уходи, не задерживайся, помни, что даже после самой блестящей победы надо уметь вовремя уйти. Он поспешно выложил на столик, стоявший в середине комнаты, документы, удостоверяющие личность, ключи от машины и от квартиры, часы, обручальное кольцо, платок со своими инициалами, гребенку, зачем-то сказал, что бумаги на машину находятся в вещевом ящике, и спросил: вы знаете мою машину, я оставил ее у самых дверей. Тертулиано Максимо Афонсо ответил, что знает: я видел ее перед вашим домом, когда приехал туда. А где ваша машина. Она стоит за углом, выйдя на улицу, поверните налево, синяя машина с двумя дверцами, сказал Тертулиано Максимо Афонсо и, чтобы все было предельно ясно, дополнил информацию, сообщив марку машины и номер. Накладная борода лежала на ручке кресла, с которого встал Антонио Кларо. Вы ее не возьмете, спросил Тертулиано Максимо Афонсо. Вы ее купили, у вас она и останется, сейчас я должен выйти с тем же лицом, с каким я завтра вернусь, чтобы переодеться, ответил Антонио Кларо, постепенно он вновь обретал ощущение своего превосходства и поэтому саркастически добавил: а до того момента я буду учителем истории Тертулиано Максимо Афонсо. В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга, вот когда исполнились глубокого, окончательного смысла слова, которыми сегодня Тертулиано Максимо Афонсо встретил Антонио Кларо: мы уже сказали друг другу все, что должны были сказать. Тертулиано Максимо Афонсо бесшумно открыл дверь на лестницу, посторонился, чтобы выпустить своего гостя, и медленно, осторожно вновь закрыл ее. Естественнее всего будет предположить, что он сделал это, чтобы не привлекать внимания любопытствующих соседей, но Кассандра, окажись она здесь, обязательно напомнила бы нам, что именно так опускают крышку гроба. Тертулиано Максимо Афонсо вернулся в комнату, сел на диван и откинулся на спинку, закрыв глаза. Целый час он сидел неподвижно, но не спал, как можно было бы подумать, он просто ждал, пока его старая машина не выедет из города. Он подумал о Марии да Пас, но без сожаления, как о ком-то, кто вскоре исчезнет, растает вдали, и подумал об Антонио Кларо как о враге, которому удалось выиграть первый бой, но второе сражение он обязательно проиграет, если в нашем мире осталась хоть чуточка справедливости. Наступали сумерки, его машина, наверное, уже съехала с автострады, вероятно, ее направили по дороге, обходящей поселок, и сейчас она уже остановилась перед загородным домом, Антонио Кларо вынул из кармана тот единственный ключ, который он не должен был оставить в квартире Тертулиано Максимо Афонсо, он сказал Марии да Пас, что получил этот ключ от хозяина дома, он, разумеется, не знает, что мы собираемся провести здесь ночь, он мой коллега, мы вместе работаем в школе, у нас хорошие отношения, но не настолько, чтобы я считал необходимым посвящать его в свои личные дела, ты подожди здесь немного, а я пойду посмотрю, все ли там в порядке. Мария да Пас собиралась спросить себя, что может быть не в порядке в доме, который собираются сдать, но ее отвлек страстный порабощающий поцелуй, и в течение тех нескольких минут, которые ее спутник провел в доме, она любовалась прекрасным открывавшимся перед ней видом, долиной, темной кромкой тополей и ясеней вдоль реки, далекими холмами, солнцем, уже касавшимся их вершин. Тертулиано Максимо Афонсо, который теперь встал с дивана, пытается представить себе, что делает Антонио Кларо в доме, наверное, он хладнокровно решает, что надо убрать, чтобы не выдать себя, афиши фильмов не представляют опасности, пусть остаются, коллега учитель вполне может быть любителем кино, а вот его портрет, фотография, где он снят с Эленой, стоящая на столике в передней, это уже серьезно. Наконец он появился в дверях и позвал ее: заходи, все уже в порядке, там на полу валялись какие-то старые занавески, вид был просто ужасный. Мария да Пас вышла из машины, весело взбежала по ступенькам, дверь за ней с шумом захлопнулась, это могло оказаться непростительной неосторожностью, но ведь домик стоит в уединенном месте, вокруг нет соседей, и потом, мы должны быть снисходительны к этим двоим, только что зашедшим туда, у них имеются более интересные им дела, чем тревога по поводу шумно захлопнувшейся двери.