Двойник

До сих пор у нас не имелось необходимости сообщать, в какие именно дни недели совершались сии интригующие события, но для того, чтобы понять предстоящие действия Тертулиано Максимо Афонсо, уточним, что сегодня пятница, следовательно, вчера был четверг, а позавчера среда. Боюсь, что многим покажется совершенно бесполезной, излишней, нелепой и даже глупой та информация, которой мы собираемся облагодетельствовать вчерашний и позавчерашний день, но спешим возразить, что любая высказанная по этому поводу критика будет вызвана, скорее всего, исключительно недоброжелательностью или невежеством, ибо мы только хотим напомнить, что в мире есть языки, называющие среду mercredi, miercoles, mercoledi или Wednesday, четверг jeudi, jueves, giovedi или thursday, a пятницу, если мы не озаботимся защитой ее имени, кому-то захочется назвать freitag. От будущего можно ожидать чего угодно, но все хорошо в свое время, в свой час. Итак, мы прояснили данный пункт, уточнили, что сейчас пятница, и нам осталось лишь сообщить, что у учителя истории сегодня будут занятия только во второй половине дня, а завтра суббота, samedi, sabado, sabato, Saturday, и, следовательно, занятий вообще не будет, ибо начнется уик-энд, а если мы вспомним, что не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, то поймем, что Тертулиано Максимо Афонсо имеет все основания для того, чтобы пойти с утра в магазин видеокассет и взять напрокат те интересующие его фильмы, которые там еще есть. Он вернет оказавшийся бесполезным для его исследования фильм «Безбилетный пассажир» и купит «Смерть нападает на рассвете» и «Злополучный код». Из вчерашней порции у него еще оставалось три фильма, их просмотр займет приблизительно четыре с половиной часа, прибавив к ним те, что он принесет сегодня, он обеспечит себе незабываемый уик-энд, наестся кинокартинами от пуза, как говорили простолюдины, когда они еще существовали. Он привел себя в порядок, позавтракал, положил кассеты в соответствующие коробки, запер их на ключ в ящике письменного стола и вышел, сначала он сообщил соседке с верхнего этажа, что она может спуститься, чтобы убрать его квартиру, когда ей будет удобно: не торопитесь, я вернусь только к вечеру, потом, чувствуя себя намного спокойнее, чем накануне, но все же волнуясь, как человек, который идет на свидание, уже не являющееся первым, и именно поэтому не должен допустить, чтобы оно прошло неудачно, он сел в машину и поехал в магазин видеокассет. А теперь пришло время сообщить читателям, решившим по причине наших более чем скудных топографических описаний, что действие происходит в каком-нибудь средней величины городе, насчитывающем менее миллиона жителей, что, напротив, Тертулиано Максимо Афонсо является одним из пяти с лишним миллионов человеческих существ, которые, значительно отличаясь друг от друга по уровню благосостояния и прочим характеристикам, обитают в гигантском мегаполисе, раскинувшемся на местности, бывшей ранее холмами, долинами, равнинами, а ныне превратившейся в раздвоенный горизонтально-вертикальный лабиринт, изначально четко располагавшийся по диагональным линиям, ставшим с течением времени основными направлениями хаотической сети городской застройки и обозначившим рубежи, но, как это ни парадоксально, рубежи не разделяющие, а сближающие. Инстинкт самосохранения, его следует учитывать, говоря также и о городе, имеется как у одушевленных, так и у неодушевленных существ, данный термин понадобится нам, чтобы прояснить различия и сходства между вещами и не вещами, миром живого и неживого. Впредь, употребляя слово неодушевленный, мы будем выражать свои мысли столь же четко и ясно, как это происходило на предыдущем этапе мироздания, когда ощущение того, что такое жизнь и каковы ее основные признаки, потеряло уже новизну, став привычным, и появилась возможность одинаково воспринимать как одушевленных и людей и собак. Тертулиано Максимо Афонсо, хоть он и преподает историю, не ощутил еще с достаточной степенью ясности, что все, являющееся одушевленным, обречено стать неодушевленным, и какими бы великими ни были имена и деяния, записанные на ее страницах, мы все вышли из неодушевленного и идем к неодушевленному. А между тем, пока дубина поднимается и опускается, между двумя ее ударами, как говорят те же простолюдины, можно немного повеселиться, и вот Тертулиано Максимо Афонсо входит в магазин видеокассет, являющийся одним из многих промежуточных этапов, ждущих его в жизни. Продавец, обслуживавший его во время двух предыдущих визитов, сейчас занят другим клиентом. Но он сделал ему дружеский знак и оскалил зубы в улыбке, которая, не выражая никакого особого смысла, могла бы тем не менее маскировать какое-нибудь темное намерение. Продавщица, подошедшая спросить, чего желает вновь прибывший, была остановлена двумя короткими, но властными словами: я сам, и ей пришлось ретироваться, слегка улыбнувшись в знак того, что она поняла и просит ее извинить. Будучи новичком в профессии и в данном торговом заведении и, следовательно, не имея опыта в изощренном искусстве удачных продаж, она еще не заслужила права вести дела с самыми важными покупателями. Не надо забывать, что Тертулиано Максимо Афонсо является не только известным преподавателем истории и крупным исследователем великих проблем индустрии видеофильмов, но и клиентом, берущим в огромном количестве напрокат видеокассеты, это стало ясно вчера, а сегодня будет еще ясней. Освободившись от предыдущего клиента, продавец поспешно подошел к нему и любезно сказал: добрый день, сеньор профессор, мы рады вновь приветствовать вас у себя в магазине. Отнюдь не подвергая сомнению искренность такого приема, мы не можем, однако, не отметить наличие резкого и, по-видимому, неизлечимого противоречия между сердечностью тона продавца и словами, сказанными им вчера после ухода клиента: знать, тот, кто дал тебе имя Тертулиано, понимал, что делает. Скажем, несколько забегая вперед, что объяснение этого противоречия кроется в новой стопке кассет, лежащей на прилавке, их там не менее тридцати. Будучи докой в искусстве продаж, продавец, излив душу в вышеупомянутом произнесенном сквозь зубы высказывании, подумал, что было бы ошибкой позволить себе отступить, предавшись отчаянию, и если ему не удалось совершить великолепную сделку, на которую он рассчитывал, то у него остается еще надежда заставить этого Тертулиано взять напрокат все, что только можно будет найти из фильмов той же компании, а потом еще и продать ему немалую часть взятых кассет. Деловая жизнь полна подвохов, секретных ходов и потайных дверей, настоящая шкатулка с сюрпризами, тут надо идти осторожно, на ощупь, выставив одну руку вперед, другую назад, действовать хитро и расчетливо, но так, чтобы клиент не догадался о ловком маневре, уметь нейтрализовать предвзятость, при помощи которой он попытается защититься, сломить исподволь его сопротивление, выявить его скрытые желания, одним словом, новой сотруднице придется еще зубы съесть, прежде чем она достигнет таких высот. Но продавец не знает, что Тертулиано Максимо Афонсо пришел в магазин с целью запастись фильмами на все выходные и готов забрать все кассеты, которые ему предложат, не довольствуясь, как вчера, полудюжиной. Таким образом, порок еще раз спасовал перед добродетелью и, намереваясь растоптать ее, перед ней преклонился. Тертулиано Максимо Афонсо положил «Безбилетного пассажира» на прилавок, сказав: это меня не интересует. А остальные. Я покупаю «Смерть нападает на рассвете» и «Злополучный код», другие три я еще не смотрел. Это, если не ошибаюсь, «Богиня сцены», «Сигнал тревоги прозвучал дважды» и «Позвони мне на днях», процитировал продавец, заглянув в карточку. Именно. Значит, вы возвращаете взятого напрокат «Пассажира» и покупаете «Смерть» и «Код». Да. Прекрасно, а что будем делать сегодня, вот тут у меня, но Тертулиано Максимо Афонсо не дал ему закончить фразу. Думаю, эти кассеты приготовлены для меня. Так точно, кивнул продавец, в его душе боролось удовлетворение от того, что удалось победить без борьбы, и досада, что не пришлось бороться за победу. Сколько их. Тридцать шесть. Сколько времени займет просмотр. В среднем идет полтора часа на фильм, минуточку, сказал продавец и потянулся за калькулятором. Не трудитесь, сейчас скажу, пятьдесят четыре часа. Как вам удалось подсчитать так быстро, спросил продавец. Я сам, когда появились эти машинки, хоть и не разучился считать в уме, использую их для более сложных расчетов. Все очень просто, сказал Тертулиано Максимо Афонсо, тридцать шесть раз по полчаса составляют восемнадцать часов, прибавим к тридцати шести полным часам восемнадцать и получим пятьдесят четыре. Вы преподаете математику. Нет, историю, и я никогда не был силен в подсчетах. Да, знание действительно прекрасная вещь. Зависит от того, что знаешь. И от того, кто знает. Если вы смогли самостоятельно сделать такой вывод, то калькулятор вам ни к чему. Продавец не был уверен, что он до конца понял значение слов клиента, но он чувствовал себя польщенным, когда приедет домой, то, если, конечно, не забудет по дороге, обязательно повторит их жене. Он все-таки не удержался и произвел операцию умножения при помощи карандаша и бумаги, решив, что, по крайней мере, в обществе этого клиента он не будет пользоваться калькулятором. В результате за прокат получилась довольно приличная сумма, не такая, конечно, как от продажи, но корыстная мысль как пришла, так и ушла, и теперь мир с клиентом был подписан уже окончательно. Тертулиано Максимо Афонсо заплатил и сказал: сделайте мне, пожалуйста, два пакета по восемнадцать кассет, чтобы было удобнее донести до машины, я оставил ее довольно далеко отсюда. Через четверть часа продавец собственноручно загрузил пакеты в багажник, закрыл за Тертулиано Максимо Афонсо дверцу автомобиля, попрощался с ним с самой доброжелательной улыбкой и самым доброжелательным жестом, какие только можно себе представить, и пробормотал, возвращаясь к прилавку: а еще говорят, что первое впечатление самое верное, сначала этот тип мне совсем не понравился, и вот тебе. Мысли Тертулиано Максимо Афонсо шли совершенно в другом направлении: двое суток составляют сорок восемь часов, естественно, с математической точки зрения этого недостаточно, чтобы просмотреть все фильмы, даже если я не буду спать по ночам, придется начать еще сегодня вечером и просидеть всю субботу и все воскресенье, а еще взять за правило не досматривать до конца те кассеты, где интересующий меня актер не появляется до середины фильма, тогда, может быть, справлюсь до понедельника. План действий был совершенным и по форме, и по содержанию, не нуждался ни в каких добавлениях и подстрочных комментариях, но Тертулиано Максимо Афонсо настойчиво повторил: если он не появится до середины фильма, значит, он не появится и потом. Да, потом. Именно это слово ждало своего часа с той самой минуты, когда актер, исполнявший роль дежурного администратора, впервые появился в интересном и увлекательном фильме «Упорный охотник подстрелит дичь». А что потом, спросил преподаватель истории, словно ребенок, который не понимает, что о том, что еще не произошло, спрашивать совершенно бессмысленно, Что я буду делать потом, установив, что этот тип участвует еще в пятнадцати или двадцати фильмах, ведь я уже выяснил, что помимо дежурного администратора он был еще банковским кассиром и санитаром, итак, что же я тогда буду делать. Ответ вертелся у него на кончике языка, но он произнес его только через минуту: тогда я с ним познакомлюсь.