Орлиная степь

После той бури, когда Светлана, исполненная счастья, будто в знак того, что она делится своим счастьем с Леонидом, собирала здесь для него букетик лазоревой пролески, прошло всего три дня. Но и за этот короткий срок в колке случились большие перемены. Правда, березы все еще ослепительно сверкали своей обнаженной белизной, но на их ветвях уже осторожненько приоткрывались набухшие почки, полные нежного зеленого света, отчего казалось, что березы начинают тишайше куриться едва уловимой для глаза дымкой. А на земле, пользуясь тем, что деревья еще не заслоняли листвой небо и солнце, повсюду брызнули ранневесенники — ветреница, медуница, мать-и-мачеха. На пригорках виднелись и куртинки сон-травы, изящными фонариками висели на ее крохотных стебельках крупные темно-лиловые цветы. А в воздухе, насыщенном солнечным теплом и. тончайшим ароматом первоцветов, стоном стонало азартно работающее мушиное царство.

Светлане вдруг вспомнились слова Фени Солнышко; она сказала однажды, что настоящая весна приходит лишь с появлением «ключей весны». Это баранчики. Светлане они хорошо знакомы: их можно встретить по всем березовым рощам Подмосковья. Так где нее они, эти чудесные золотые цветы-ключи, которыми природа, по присловью, отворяет дверь настоящей весне? Им тоже пора быть. Где они? Быстро скользя взглядом по сторонам, Светлана прошла редким березняком более сотни шагов, но нигде не приметила знакомых цветов. «Значит, не настоящая еще весна, — подумала она с горечью, замедляя шаг. — Вот так и у него: не настоящая, — подумалось ей тут же о Леониде. — Была бы настоящая — никто не оторвал бы его от меня». Словно испугавшись чего-то, она поспешно зашагала дальше в колок. Она шла, уже не глядя ни под ноги себе, ни по сторонам, и вскоре оказалась на небольшой поляне, где ее внезапно остановило солнце и синь неба. В центре поляны стояла, вся изогнувшись и наклонившись в южную сторону, одинокая, очень ветвистая береза. На ее комле, в самом изгибе, острым топором была сделана засека, а под ней на шнурке висела бутылка — знать, на стане проживал некий любитель пасоки. Бутылка была полна; слегка розоватый березовый сок жемчужными каплями падал на землю.

Несколько секунд Светлана стояла перед березой с широко раскрытыми глазами — в глубине их дрожал сильный золотистый свет. «Я сейчас же должна видеть его и говорить с ним! Сейчас же! — вдруг подумала она, вкладывая в свою мысль всю силу своей души. — Он должен сказать мне все! Я не могу так жить!» И она решительно зашагала в ту сторону, куда склонилась израненная береза.

На опушке колка Светлана остановилась, удивившись тому, как горит степь: во многих местах тянулись с запада на восток густые потоки белого дыма, будто нашлись в огнедышащей земле отдушины. На мгновение ей стало боязно одной отправляться в горящую степь. Но тут же она справилась с собой и смело двинулась без дороги чистой, обсохшей целиной, совершенно не подумав, что ей и к вечеру не дойти до Лебяжьего. Она видела далеко на горизонте синий гребешок бора и все ускоряла шаг, почему-то надеясь, что очень быстро найдет Леонида и потребует от него откровенности. Она была уже километрах в трех от Заячьего колка, когда ее до смерти напугала какая-то серая птица, с шумом вырвавшаяся из-под ног. Светлана опомнилась, опустилась на землю и беззвучно заплакала. «Что со мной? Куда я иду? — подумалось ей. — Где у меня силы? Мама, родная, помоги!»

Вернулась она на стан через час измученной, странно пришибленной; ее обрадовало, что поварихи еще спали, и она, крадучись, набросилась на свои бумаги.

Совсем неожиданно — время шло только на полдень — вернулся Леонид. Светлану не поразило ни его раннее возвращение, ни мрачный вид. Она будто захлебнулась, увидев его на мотоцикле Хмельно. Встречались! Они встречались! Эта мысль опалила ее сознание, и весь остаток дня и весь вечер она думала только о загадочной встрече Леонида с Хмельно, только о своем горе. Она боялась спросить Леонида, отчего он вернулся рано, да к тому же один и на чужом мотоцикле. Более того, увидев, что Леонид порывается заговорить с ней, она постаралась уклониться от встречи. Лишь под вечер Светлана узнала от Фени Солнышко, что произошло. Но она не хотела слушать и Феню Солнышко. Они встречались, встречались, были вместе, и это главное, самое главное, что произошло сегодня и что могло произойти когда-либо! К полночи, когда над Заячьим колком грянула беда, Светлана так была расстроена, что уже не жила, а лихорадочно металась в чужом, страшном мире, где все горит вместе с этой степью, где нечем дышать, где никто не поймет ее горя, где нет ей жизни…