Суббота

Соседние улицы по выходным обычно пустуют; однако сейчас впереди, по Юстон-роуд, валит к востоку, в сторону Гауэр-стрит, огромная толпа, а на самой улице стоят притиснутые друг к другу автобусы — точь-в-точь как он видел в новостях. Пассажиры прижались носами к стеклу, им не терпится выйти и влиться в толпу. Из окон машут плакатами, шарфами болельщиков, транспарантами с названиями английских городов — Стрэтфорд, Глостер, Ивсхэм. Из гущи нетерпеливой толпы на мостовой доносятся то резкий гудок рожка, то гулкий удар в барабан. Здесь и там народ разучивает речовку, Генри не сразу удается разобрать слова: «Нет атакам, мир Ираку!» Плакаты, еще не воздетые, вкривь и вкось висят на плечах. Раз десять мелькает надпись: «Не во Имя Мое». Претенциозная изысканность формулировки указывает на протест нового типа — глянцево-лаковый протест потребителей дорогих шампуней и безалкогольных напитков. Генри предпочитает старое доброе: «Покончить с этим». Мимо проплывает плакат одной из групп-организаторов — Британского мусульманского союза. Генри хорошо их помнит. Это их глава объяснял недавно в газете, что отступничество от ислама — преступление и должно караться смертью. Следом идет Суоффемский женский хор, а за ним — «Евреи против войны».

На Уоррен-стрит он сворачивает направо. Теперь он смотрит на восток, по направлению к Тотнем-корт-роуд. Здесь толпа еще гуще, и с каждой секундой к ней прибавляются десятки людей из метро. Силуэты, подсвеченные утренним солнцем, на миг вырываются из тени и снова вливаются в темную массу; однако можно различить передвижной книжный ларек и тележку с хот-догами, самоуверенно выросшую прямо перед «Макдоналдсом». Удивительно, сколько детей — даже младенцы в колясках. Несмотря на весь свой скептицизм, Пероун — в кроссовках, с ракеткой в руке — чувствует возбуждение и соблазн, обычные для такой ситуации: толпа, завладевшая улицей, десятки тысяч людей, объединенных единой целью, даже стороннего человека заражают бунтарским восторгом.

Он мог бы быть сейчас с ними (по крайней мере, мысленно — ничто не заставит его пропустить субботнюю игру), если бы не аневризма профессора Талеба. После знакомства с ним Пероун несколько месяцев судорожно читал все, что мог найти об иракском режиме. Он читал, что Саддам вдохновлялся примером Сталина, что ему помогли прийти к власти многочисленные родственники и соплеменники, читал о полученных ими в награду дворцах. Он узнавал самые тошнотворные подробности геноцида на севере и юге страны: этнические чистки, разветвленная сеть информаторов, кошмарные пытки, привычка Саддама лично допрашивать и пытать своих жертв, дикие притворы осужденным: клеймение, отрубание рук. Естественно, с особенным вниманием прочитал о мерах, принятых против хирургов, которые отказались уродовать своих соотечественников. И заключил, что вряд ли где-нибудь еще можно встретить столь изобретательную, столь методично насаждавшуюся мерзость. Мири был прав: эта страна живет страхом и держится только на страхе. Прочел Генри и знаменитую книгу Макийя. Все верно: власть Саддама держится на терроре.

Пероуну известно, что, когда могущественная империя — ассирийская, римская, американская, — начиная войну, объявляет ее справедливой, история этого не подтверждает. Верно и то, что и вторжение, и оккупация могут пройти совсем не так гладко, как запланировано. Возможно, демонстранты правы. Признает он и то, что наши мнения зависят от случайностей: не случись ему познакомиться с профессором, сейчас у него, скорее всего, не было бы этой двойственности в отношении к войне. В сущности, наши мнения подобны игральным костям: ни один из тех, что толпятся сейчас вокруг станции «Уоррен-стрит», не попадал в иракскую тюрьму, не подвергался пыткам, не разыскивал своих безвестно пропавших родных, да и вообще плохо представляет, что происходит в той стране. Многие из них никак не отреагировали на сообщения о резне курдов на севере и шиитов на юге, а теперь все вдруг озаботились спасением жизни иракцев. Конечно, у них есть и вполне разумные поводы для протеста: помимо всего прочего — забота о собственной безопасности. Говорят, «Аль-Каеда», равно ненавидящая безбожного Саддама и шиитскую оппозицию, в случае нападения на Ирак обещает мстить мирным западным городам. Собственный интерес — причина вполне резонная; однако Пероуну кажется, что одного этого мало для вынесения моральных суждений; да, кажется, и сами демонстранты смутно это чувствуют.