А когда, наконец, его уложили на койку, застеленную вместо свежей простыни ветхой дерюжкой, шепнул ей в ухо:
– По-моему, я здесь сдохну.
Надя, уже давно вся на нервах, всхлипнула в ответ:
– Димочка… ну что мне оставалось?
И он, сам слабый, несчастный, с пересохшими губами, тут же кинулся утешать:
– Все, все, Надька. Прости. Ты права. Ты приняла единственно возможное правильное решение. И, конечно, ты меня вылечишь.
А она в страхе подумала, что никогда в своей жизни не делала послеоперационные перевязки. И тем более не ставила капельницы. Но произнесла, как могла, твердо:
– Естественно, вылечу.
Он улыбнулся в ответ на ее показное бахвальство. Произнес – голос звучал куда бодрее, чем несколько часов назад:
– Кстати, знаешь, что странно? Я действительно чувствую себя лучше. Почти нормально.
Попытался приподняться, но поморщился.
– Лежи! – накинулась на него Надя.
А Полуянов заверил:
– Ну, завтра уж точно встану. А пока…
– Пока тебе надо поспать, – твердо произнесла она.
И обернулась к стоявшему рядом Жене:
– А тебе съездить в аптеку. И в продуктовый. Список, что нужно, я сейчас напишу.
Фотограф подмигнул Диме:
– Она у тебя всегда так командует?
– Нет, только в особых случаях, – хмыкнул Полуянов.
Приподнялся на куцей подушке, шарит по убежищу Соловца уже осмысленным, заинтересованным взглядом.
– Дима. Если не ляжешь, я тебе сейчас укол снотворного сделаю, – припугнула его Митрофанова.
Полуянов же вдруг спросил:
– Женя! А у тебя здесь, случайно, компьютера нет?
– Димка! Ну, вот чего ты из себя героя строишь? – проворчала Надя. – Что в таком состоянии можно найти?
– Брось, Надюха. Труд, наоборот, лечит, – отмахнулся Полуянов. – И я – правда! – в твоих руках просто воскрес. Ты прирожденный врач. Бросай свою библиотеку. В доктора иди!
Девушка лишь вздохнула. Все-таки Полуянов рыцарь. И герой. Даже не пикнул, когда она с капельницей возилась и в вену попала лишь с четвертого раза. И перевязку мужественно вынес. Обезболивающего сильного достать не удалось – на банальном кетанове живет. Но ничего. Терпит. И продолжает упрямо смотреть в монитор. Листает Женины фотографии – уже четвертую сотню.
И Женя молодец – все по ее списку привез.
Надя изредка тоже поглядывала на экран лэп-топа. На ее взгляд, совершенно бытовые, неинтересные кадры.
Вот мужчина, представительный, эффектный, немолодой, идет по набережной. А вот он же остановился где-то в городе, у цветочной палатки. У автомобиля. За столиком в ресторане. У входа в поликлинику. Обыденная и весьма скучная жизнь.
– Это Вадим Андреевич? – уточнила Надя.
Дима кивнул.
Надя, поневоле заражаясь его азартом, заметила:
– Обрати внимание: и погода, и костюмы на нем – все время разные. Не соврал Евгений – явно не один день он его преследовал. Какое же терпение надо иметь!
– Да, – кивнул Полуянов. И рассеянно пробормотал: – А это еще кто такой?
Надя тоже взглянула на экран. Снято, видимо, во дворе частного особняка. Лужайка ухоженная. Чугунная, элегантного литья скамейка. На ней – двое мужчин. Первый молод, костюмчик сидит косовато. Второму лет семьдесят. Тяжелый подбородок, косматые брови, из-под них сталью поблескивают глаза. Ведут, кажется, серьезный разговор.
– Кто это? – заинтересовалась Надя.
– Молодой – Эдик, – откликнулся Дима. – Старика не знаю. Хотя… хотя… вот странно… Лично с ним не знаком. Сто процентов. Но вроде видел его когда-то. Давно. И не здесь.
– Артист? – предположила Митрофанова.
– Нет. Не думаю, – пробормотал Дима.
Пометил фотографию, взялся листать дальше.
Теперь пошла серия снимков с Эдиком – Надя тоже смотрела. Парень идет по улице. Открывает дверь в подъезд жилого дома. Стоит у «Газели» с откинутым бортом – кажется, наблюдает за разгрузкой. Зачем-то звонит из телефона-автомата.
– У него что, мобильника нет? – хмыкнула Надя.
Полуянов не ответил – вернул прежнюю фотографию, у грузовичка. Перевел курсор на груз, увеличил. Пробормотал:
– Канистры… Интересно, что в них?
Но наклейку с названием содержимого, как ни пытался, разглядеть не мог.
Надя тоже присмотрелась: пятилитровые, полупрозрачные. В таких стеклоомывающую жидкость продают. Однако эти будто с водой, этикетка белая с красными полосками сверху и снизу, и еще желтое пятно посередине.
– Химикат, что ли, какой-то? – задумчиво произнес Дима.