– Изменить мир.
– Убьете Сорок Два?
– Нет, Сорок Два на своем месте.
– Или на моем?!
И опять восклицание вырвалось у Чайки спонтанно. Не удержался. Жахнул.
Обида. Обида. Обида.
Грязнов же подался вперед, взял Илью за плечо и, глядя ему прямо в глаза, проникновенно произнес:
– Я думаю, в глубине души Сорок Два тебе завидует. Ты пишешь программы, ты формируешь Вселенную Цифры. Она будет жить, она будет дышать по законам, которые дашь ты. Сорок Два пророк, но ты – Создатель. Ты занимаешься тем, к чему Сорок Два стремился всю жизнь, – чистым Искусством. И у тебя это получается значительно лучше, чем у него. У тебя это получается лучше всех.
– Но его знает мир.
– Тебе нужна слава?
– Да!
– Не лги себе. – Голос стал почти отеческим. – У тебя был шанс обрести всемирную славу. Ты мог выложить в сеть все секреты Мертвого, но ты не стал. Не потому что испугался, напротив, раскрытие тайны защитило бы тебя, но ты не стал. Ты ушел в сторону, потому что это не твой путь.
«Я ушел в сторону, потому что хотел спрятаться, хотел начать новую жизнь и начал! Спрятался! Но не удержался…»
Чайка вздохнул:
– Я всегда буду ломщиком? Всегда буду вне закона?
Он обожал свое призвание и ненавидел его.
– Нет.
– А что тогда мой путь?
– Твой путь – твое Искусство. Оно не только создает Вселенную Цифры, оно способно изменить все. Мою Вселенную. Мой мир. И мир каждого человека.
– Неужели? – Он очень хотел поверить, очень…
– То, что я предлагаю, – это вызов, дело для настоящего гения. Это путь, который тебя обессмертит. О тебе узнает весь мир – я обещаю. Ты встанешь значительно выше Сорок Два, но при этом останешься собой. Представляешь? Останешься собой. В отличие от него. – Кирилл прищурился. – А еще – это прекрасная возможность кое-кому отомстить.
День, когда мы меняем себя, – день, когда мы меняем мир
Что есть Вуду? Барабаны.
Вуду – это вездесущие духи Лоа и грандиозный храм в Новом Орлеане. Страны, объединенные одним знаменем, и миллионы людей, дышащих одним воздухом. Вуду – это свобода каждого хунгана и строжайшая иерархия. Проклинаемое и завораживающее.
Вуду.
Что есть Вуду? Барабаны.
Неумолкающие в храмах, выбивающие угодный Замби ритм и днем и ночью, входящие в унисон с ударами сердец.
Барабаны. Знаменитые барабаны Вуду.
Сейчас они звучали негромко, приглушенно, словно кто-то набросил на них одеяло. Ритм еще не стал бешеным, не взорвался вулканом, но готовился, медленно нарастал, и в этом едва заметном ускорении можно было прочесть обещание необузданного финала, вспышки дикой страсти, которой закончится танец, что исполняла для Папы Джезе красавица Зара. Танец, который барабаны не спешили разгонять в сумасшедший водоворот. Танец, огонь которого обжег бы самого Замби. Танец, который мамбо танцует только для любимого. И только раз в жизни.
Поэтому не торопились барабаны.
И поэтому Джезе не отрывал взгляд от гибкой красавицы.
Барабаны…
Они топят главный зал собора Тринадцати Пантеонов в ударах замбийских сердец. Скамьи сдвинуты, а в самом конце главного нефа – кресло, в котором развалился Папа. Поза расслабленная, Джезе, можно сказать, полулежит, но в глазах – волнение. Во взгляде концентрируется возбуждение и рокочущая страсть барабанов. Да чуть подрагивают пальцы. Едва заметно. Пальцам уже горячо в пламени Зары.
В танце, горящем под сводами огромного зала.
Блестит умащенное благовониями тело, пышное и гибкое. Наготу скрывают лишь браслеты и тонкая ткань. И чем быстрее становятся удары сердца, тем быстрее истончается ткань, наполняясь влагой страсти. И тем крепче сливается с барабанами яростный звон браслетов. И тем сильнее дрожат пухлые губы Зары. И таившееся во взгляде возбуждение медленно перетекает в тело. Пальцы уже не подрагивают, они поглаживают подлокотник.
Барабаны…
Промокшая ткань прилипла к коже, не скрывает ничего. Перед глазами черные соски, волосы на лобке, упругие ягодицы. То стремительно мелькают, то вдруг замирают в плавном, мягком, полном неги и ожидания движении. Призыв становится сильнее и сильнее, но Папа не торопится, наслаждается искусством и затопившим его желанием. Папа терпелив, он знает, как должно быть.
Он знает, что через несколько мгновений ритм вырастет в разы, что барабаны погонят их сердца к самой вершине, что именно тогда…
Барабаны сбиваются.
Что?