Коза на роликах

– Какой, к черту, план! – взвилась Василиса. – Эту Козу до меня трое играли! Слушай и анализируй! Первая была Кристина, она утонула…

– Ну так с кем не бывает…

– Ладно, слушай дальше: вторая была Юля, девушка двадцати шести лет, ее вообще еле нашли, родная мать с трудом опознала, а третья… Сама догадаешься?

– Римма? – уже испугалась и Люся.

– Она. Правда, сведений о ее гибели еще не поступало, но ведь Юля тоже сначала пропала. А у тебя только одеяла на уме!

Люся в растерянности хлебнула из кружки кипяток.

– Вася, ну его к чертям, театр этот. Не пойдем больше туда, да и все!

– Поздно. Меня уже на главную роль назначили, – смирилась Василиса, потом вдруг сморщилась и всхлипнула: – Когда меня не станет, ты Пашку моего не бросай. Он у меня вообще сиротинкой останется…

– Не вой раньше времени! – очнулась Люся. – Завтра заявимся к твоей сиротинке на работу и спросим, что это за дела творятся в очагах культуры? Пусть своих орлов отправит разобраться.

Василисе такое в голову не приходило. Получалось, что выход у нее все же был – сын сможет защитить мать в крайнем случае. В самом крайнем.

– Люся, ты сильно-то не паникуй, чего разошлась? У нас до следующей репетиции целая неделя. А пока я в образ не вживусь, я думаю, меня не станут тревожить. Надо за неделю управиться с преступником.

Люся с сомнением покачала головой, похоже, Василиса не понимала всей серьезности.

– Люсь! А ты знаешь, это даже хорошо, что меня Козой выбрали! – вдруг оживилась Василиса. – Не всякий преступник на мать милиционера накидываться станет. А я еще и хвастаться начну, что мой сынок никакого полка омоновцев не пожалеет за родную-то мать, точно? Пусть он нас боится, а не мы его!

Эта пылкая речь слабо утешила Людмилу Ефимовну, однако сидеть дома и ждать было и того хуже.

– И значит, что мы делаем? – на всякий случай уточнила она.

– Завтра надо просочиться в милицию и попробовать узнать, что же там такое с Рудиной, ну жива она или нет, в конце-то концов?!

– Тебе же Пашка говорил, что у них в тот день как раз огнестрел был, – вспомнила Люся. – Помнишь, он рассказывал, что убили молодую женщину, у нее еще ребенок пяти лет остался…

– В том-то и дело! Про ребенка только Пашка и говорил. Больше никто ни разу про ребенка не упоминал. И еще, я тогда сильно не вглядывалась, но Рудину, мне кажется, не застрелили, ее как-то по-другому… Поэтому ты завтра и наведаешься в милицию, порасспрашиваешь там кого-нибудь…

– Я? Кого же я расспрошу!? Да и нога у меня того и гляди свернется. Ах да, – вспомнила Люся про опасность, нависшую над Василисой, отчего-то возникла мысль, что той и вовсе могли свернуть голову. – Конечно, сбегаю. А сейчас давай всех сегодняшних артистов перепишем и напротив них маленькую характеристику, как во всех порядочных аналитических отделах делают. Потом узнаем, чем каждый из них занимался в ту пятницу, когда Рудину обидели. Ну а там уже методом исключения…

Василиса притащила все тот же многострадальный, измятый листок и вывела на нем кудрявым почерком: «Список подозреваемых». Первым в этот список она внесла рокового красавца.

– Люсь, ты не знаешь, как того длинного зовут, который Волка играет?

Люсенька оказалась на высоте. Она важно проковыляла к своей куртке и вытащила оттуда старенькую записную книжку, где ровным столбиком были выписаны все фамилии участников спектакля.

– Это ты когда? – охнула от удивления Василиса.

– Пока вы по сцене носились, блеяли на все лады, я с одной дамочкой разговорилась. Заметила, может быть, тетка такая в фиолетовой кофте, она у них костюмером. Вот она мне всех и назвала. Я притчу сочинила, что хочу стих посвятить этому театру и все имена с фамилиями мне просто необходимы для рифмы. Даже попросила в двух словах характер каждого описать. Правда, мне после этого пришлось придумать дифирамб сначала костюмерше.

– Ну ты… чего уж так-то… стихи какие-то…

– Как раз по имиджу – ты же сама меня выставила такой влюбленной дурой-театралкой, которая из-за драмкружка ноги ломает!

Подруги начали переписывать артистов. Красавец-мужчина с острым взглядом звался Иннокентием Хлебовым, работал неизвестно где, но, видимо, за солидную зарплату, так как вещи носил дорогие, приятно пах и даже следил за руками. Так, во всяком случае, утверждала костюмерша. Неизвестно, за какие грехи он отбывал срок в этом драмкружке, но относился к делу серьезно и в данном спектакле весьма успешно играл роль коварного Волка. На него особенно обратили внимание обе сыщицы, уж слишком подозрительно было само пребывание красавца в столь затрапезном балагане. Другой мужчина затесался сюда по чистой случайности, он представлял администрацию местного домоуправления и просто пришел поглазеть на приятных барышень. А поскольку последняя приятная особа – Римма явиться не соизволила, он крепко держался рядом с Хлебовым. А вот что нужно было самому Хлебову в компании рыхлых домохозяек, для сыщиц оставалось загадкой. Потом Василиса аккуратно вписала имена двух подруг – Ирину Горбатову и Елену Круглову. Дамочки были интересного возраста – обеим было около сорока, имели неполные семьи, недобрые взгляды и огромные виды на симпатягу Волка. Следующей была записана Анжела – грудастая девица, шестнадцати лет от роду, которая играла роль Первого Козленка. На всякий случай в список занесли и хмурую Веронику Абрамовну, хотя по мнению Василисы, та никак не могла участвовать в нападении на Римму. Куда ей нападать, самой бы удержаться – такой вес на тоненьких, будто веточки, ногах.