Океанский патруль. Книга 2

«Кто виноват? — спрашивал он себя, взвешивая события последних трех лет. — Я не могу обвинить себя, потому что я — это я, и я провел егерей через всю Европу. Виноваты сами егеря, которые ленятся воевать, виноваты такие офицеры, как тот с тупым лицом, и этот дурак, не умеющий сочетать возможности своей техники с условиями местного рельефа…»

Машина въезжает в догорающую деревню, и Дитм неожиданно кладет на плечо шофера руку:

— Стоп!.. Где этот офицер?

Адъютант, быстро стряхнув дремоту, отвечает:

— Его здесь нет… Видно даже, как он полз… Очевидно, его увезли в госпиталь…

«Опель-генерал» выезжает на шоссе, гудрон которого мягко гудит под шинами. На перекрестке Дитм говорит:

— Направо! — и машина скоро останавливается перед госпиталем; генерал нащупывает в темноте земляные ступени.

Операция только что закончилась, Штумпфа еще не успели снять со стола. Увидев командующего армией, медсестра застыла с бинтом в руке, потом бросилась перед ним, раскинув руки.

— Нельзя, — сказала она, — что вы, герр…

Врач стиснул кулаки в скрипящих резиновых перчатках.

— Я потратил на него двадцать три минуты, — резко выкрикнул он, — за это время успело умереть четыре солдата!.. Если бы я знал, что вы…

— В этом отступлении он виноват больше других, — сказал Дитм и выстрелил прямо в белый мраморный лоб обер-лейтенанта Штумпфа…

Ключ от Печенги

Мыс Крестовый, вдающийся в середину Девкиной заводи — гавани Лиинахамари, мог держать под сильным крепостным огнем фиорд Петсамо-воуно во всю его глубину и по всем направлениям. Прорваться в гавань, чтобы идти на Печенгу дальше со стороны моря, было невозможно, пока в руках наступающих не окажется ключ — мыс Крестовый, на котором стояли всегда в боевой готовности самые опасные для высадки десанта немецкие батареи.

Это знали все, кто шел с лейтенантом Ярцевым. Вот уже трое суток идут они по дикому бездорожью, где даже тропинки теряются в завалах талого снега, заводят в топкие болота. Вахтанг Беридзе сейчас не узнал бы в этих солдатах, усталых и покрытых коростой грязи, тех ладных, подтянутых бойцов, которых высаживал на вражеский берег.

Но чем больше лишений испытывали они, тем крепче становился их дух, потому что впереди предстояло еще выдержать жестокий бой — бой, который должен решить судьбу десанта в Лиинахамари. Ярцев вел их по азимуту, по звездам, по одному ему известным приметам. И вот наконец глубокой ночью североморцы, преодолев нагромождения скал, вышли к цели.

Ярцев, который все время шел в голове растянувшейся цепочки людей, первым поднялся на вершину сопки и сразу же лег, вжавшись в землю.

— Перед нами, — тихо сказал он, — гавань Лиинахамари…

Десантники залегли тоже. Ползком добрались до лейтенанта, на ходу готовя оружие, плотнее застегивая одежду. Никто не произнес ни слова. Все делалось в молчаливой согласованности. Пригибаясь к земле, они перевалили через гребень сопки и сразу же наткнулись на часового.

— Надо снять, — приказал Ярцев, и Найденов с изворотливостью, какой могла бы позавидовать ящерица, бесшумно пополз вперед. Он подергал какой-то провод, тянувшийся в сторону батареи, и часовой крикнул в темноту:

— Хэй, хэй! — Он, очевидно, решил, что провод попал на зуб полярной лисицы: они часто перегрызали телефонную связь.

Но шнур продолжал раскачиваться, тогда часовой пошел вдоль провода, и, едва он оказался рядом, Найденов вскочил на ноги, ударил гитлеровца ножом — тот сразу осел, беспомощно раскинув руки.

— Хорошо, — сказал лейтенант. — Без шума…

Они пробежали немного вперед, снова залегли. Найденов полз впереди своих друзей, стараясь не отставать от лейтенанта.

Тусклые маскировочные огни гавани мигали совсем недалеко, смутно отражаясь в притихшей воде Девкиной заводи. Виднелись темные силуэты немецких катеров, плоский контур угольной баржи, приземистые цилиндры бензохранилищ. Здание финской таможни выделялось на взгорье наличниками белых окон, по причалам передвигались фигуры людей, доносились даже их голоса, визг солдатского аккордеона. Но совсем явственно вставала прямо перед ползущими десантниками батарея мыса Крестового: двухсотдесятимиллиметровые дальнобойные орудия смотрели со своих платформ в сторону открытого моря.

— Готовьте ватники, — шепотом передал Ярцев, — будем бросать на проволоку…

Рука с автоматом — вперед. Левая нога привычно поджимается, делает толчок. Так… Теперь левая рука хватается за камень. Правая нога толкает тело. Есть… Рядом ползут товарищи, преданные друзья. С такими не пропадешь — выручат.