— Бывает! — хором согласились мальчики.
— Но потом-то мы разбираемся! — с нажимом произнесла я. — И все становится на свои места.
Мы еще долго говорили о превратностях человеческих отношений. Я рассказала, как в детстве подруги несправедливо заподозрили меня в воровстве фантиков от конфет, которые у нас были своего рода «деньгами» при обмене лоскутков материи или пузырьков от духов. И девочка, которая украла фантики, громче всех выступала с обвинениями. Но ведь в итоге выяснили-таки, кто воровка, справедливость восторжествовала. Она всегда торжествует, если не бездействовать, не складывать крылышки.
Никита и Митя на волнах доверительности покаялись мне в некоторых «преступлениях», которые в другой ситуации вызвали бы у меня гнев. Но я только ущипнула Никиту: «Очковтиратель!», — когда он признался, что подтирал ластиком отметку в дневнике, и теснее прижала к себе. Потрепала за вихры Митю, когда он рассказал, как изучал техническую мощь унитаза — отматывал от рулонов туалетной бумаги ленты и спускал, пока не забилось. «Хулиган!» — Я высвободила затекшую руку и удобнее устроила Митю. «Что, мы унитаз не починим? — думала я. — Или туалетной бумагой не запасемся?»
Как я ни наслаждалась атмосферой душевного единения с сыновьями, но все-таки постаралась выяснить некоторые мне совершенно непонятные реалии. Мити-первоклассника тетрадки по письму: в начале строчки — как положено, буква в клеточке, потом две буквы в клеточке, потом три буквы, к концу строки — мешанина. Следующий абзац, вроде: «мама мыла раму» — все нормально, каждая буква на отведенном месте. Потом снова — буквы как слепившиеся пластилиновые человечки.
Оказывается! Мите настолько скучно и противно было чистописание, что он придумал себе игру: вписать на строчку заданное предложение. Поместится или не поместится? Как буквы распределить, чтобы влезли? А мы с учительницей понять не могли: мальчик неглупый, а диктанты пишет, как дебил.
У математиков, доложу я вам, уже в детстве поиск алгоритмов присутствует. Они не только придумывают задачи, но и ищут им красивые решения.
Переваривая информацию, совершенно не представляя, как Митю отвадить от экспериментов со школьными тетрадями (оценки в которых объективно снизят балл успеваемости), я молчала.
— Митька! — сказал Никита. — В школе по предметам, арифметика там или русский, играть — себе дешевле.
— Себе дороже, — автоматически поправила я.
— Ага! — согласился Никита. — Митя, ты им сделай, чтоб не придирались. Разве тяжело?
— Легко, — заверил Митя.
— Вот и выдай им, чтоб не приставали. У меня много раз так было. И мама не будет нервничать, и папу не станет звать.
— Скучно ведь! — сказал младший сын старшему.
— Ага. Но надо воспитывать эти… характеры.
— Зачем мне характер?
Я лежала, замерев, дети словно забыли о моем присутствии.
— Митька, ты дурак! У каждого человека есть характер, чтобы уважали.
— Чтобы другие уважали? — уточнил Митя. — Я хочу себя сам уважать. Как бабушка Саша. Плохо, что ее тут нет.
— Ужасно плохо, — согласился Никита.
— Она бы поняла.
— Ага!
— Она здоровская.
— Я скучаю без бабули Саши.
— Я к ней часто хочу.
— Я тоже.
У меня вырвался горестный вздох — знали бы мальчики, как мне не хватает мамы.
На пороге спальни появился Женя. Мы не слышали, как он вошел в квартиру.
— Лежебоки!
Я-то видела по дерганью мелких мышц его лица, что умиляется, что завидует — вы тут блаженствовали без меня.
— Ужина нет! Не накрыт стол! — изображал тирана Женя. — А они на кровати валяются!
— Что там ужин, — говорила я, вставая. — У мальчиков домашнее задание не сделано. Гора неглаженого белья, включая детскую школьную форму и твои сорочки. Если утром у тебя нет свежего белья, ты неистовствуешь как рыцарь, которому оруженосец доспехи не начистил. Распределяем обязанности: дети идут готовить уроки, ты жаришь картошку, делаешь салат и варишь сосиски. А я займусь бельем.
— Детям, как всегда, самое простое, — буркнул Женя.
— Папа, давай поменяемся? — предложил Никита.
— Папа, ты знаешь, что такое метонимия? — спросил Митя.
— Я-то знаю, но… пусть мама объяснит.
При всем почтении к родителям дети рано стали оттачивать на нас свои острые язычки.
Сидим как-то за столом. Муж за что-то сыновей журит, журит. В финале заключает: