– Может, он просто его выбросил?
– Может быть.
– Значит, вы предполагаете, что Костя мог выбросить пистолет после того, как произвел выстрел.
– Ничего я не предполагаю.
– Но выстрел он все же произвел.
– Кто вам такое сказал? – встрепенулась она.
– Да вы же и сказали. Вернее, навели на мысль.
– Не было ничего! Костя ни в кого не стрелял! Мы вообще в соседнем подъезде целовались. Слышим, выстрел, выходим, смотрим, человек лежит.
– Не надо хитрить, Екатерина. Не очень это хорошо у вас получается. Я-то знаю, что гражданина Кошелева убил Константин. И знаю, за что.
– Цепень – ублюдок и мразь!
– Охотно верю.
– И я рада, что его грохнули! Жаль, не знаю, кому спасибо сказать.
– А Косте своему и скажите.
– Он его не убивал!
– Напрасно вы его выгораживаете, Катя. Он во всем уже признался. А вы за дачу заведомо ложных показаний можете быть привлечены к уголовной ответственности. Сказать, сколько вам за это светит?
– Да хоть сто лет! Не убивал Костя никого! И пистолета у меня нет!
– Подумайте хорошенько, у вас еще есть время.
– Не убивал Костя. Не убивал! Все, больше ничего не скажу!
В последней фразе было столько пафоса, что ее можно было бы воспринять как дешевую браваду. Но Дмитрий не только слышал, но и видел. Казалось бы, Екатерина играет роль, но при этом в ее глазах светилась решимость стоять на своем до конца. И ведь не сдаст она Константина Любимова…
И сам Костя не торопился признавать свою вину. И Семенчук пытался его сломать, и сам Дмитрий, но парень твердо стоял на своем – не видел, не знаю. Правда, в его показаниях было расхождение с тем, что сказала Екатерина. Он утверждал, что после выстрела они зашли во двор с улицы, а не из соседнего подъезда. Но это всего лишь косвенные доказательства его вины. Это «белые нитки», которыми можно сшить дело, но не защитить его от развала в суде, а то и в прокурорском кабинете. Вот если бы Дмитрий обнаружил пистолет, из которого стрелял Любимов. Но не было орудия преступления. Вчера ночью патрульные обыскали весь двор, но ничего не нашли. И утром поиски не дали результата. Зато прокурор дал санкцию на обыск квартиры Кравцовской, но шло время, а победного рапорта все не было и не было.
Еще делу могли помочь свидетели. Но Екатерина не желала свидетельствовать. И задержанный вчера на месте преступления гражданин Саенко не хотел записываться в разряд свидетелей. Тоже ничего не видел, ничего не знает. Шел по улице, услышал выстрел, из любопытства заглянул во двор, а тут милиция, по глупости решил убежать… Похоже, парень был вместе с Цепнем. Если так, то расколоть его можно только фактами, которые пристегнут его к банде Кошелева. А пока это не случится, он будет все отрицать. Он же не дурак брать на себя убийства, к которым причастен Цепень. А там, считай, четыре трупа. И все блатота. Можно, конечно, попробовать провести воробья на мякине. Есть меры, которыми можно воздействовать на несговорчивых. Но пока что Дмитрия больше волновал пистолет, из которого ранен Цепень. А потом уже все остальное.
Но обыск в квартире Кравцовской ничего не дал. Из запрещенных предметов был найден только самиздатовский сборник со стихами Луки Мудищева, но сейчас не то время, чтобы за это можно было привлечь к уголовной ответственности. Гласность, перестройка, всякая другая чушь.
От Екатерины капитан Миронов уходил несолоно хлебавши. Он шел через двор, уже собирался свернуть в подворотню, когда его окликнул чей-то вкрадчиво звучащий голос.
– Товарищ милиционер!
К Дмитрию шел тщедушного вида мужичок с вытянутым, как у суслика, лицом. Прячущиеся глазки, мелко подрагивающие губы. Было видно, что человек очень волнуется.
– Здравия желаю, товарищ милиционер! Позвольте представиться, Нырков Михаил Михайлович.
Дмитрий был в штатском, отсюда возникал вопрос:
– Откуда вы знаете, что я из милиции?
– А я видел вас. Вчера ночью. Вы на машине приезжали, за преступниками бегали…
Мужчина воровато оглянулся по сторонам. Зацепился взглядом за чье-то окно, вздрогнул. Дмитрий невольно проследил за его взглядом. И в окне на третьем этаже увидел Екатерину. Она встретилась с ним глазами и спряталась за занавеской.
– У меня вчера бессонница была, а поскольку я человек курящий, то частенько выглядывал в окно, – скороговоркой выдал Нырков. – Тут какие-то подозрительные типы крутились. Как будто кого-то поджидали. К сожалению, из-за темноты я не смог разглядеть их лиц. Но Катьку я разглядел. Такая потаскуха, скажу я вам!