Пересмешник

Впрочем, ничего удивительного – мы и раньше никогда не были близки. Нас связывала лишь память общей крови.

Дядюшка сидел в кресле, на столике перед ним лежала потухшая трубка и кисет с табаком. Он смотрел в бесконечную ночь Места за распахнутым окном. На старике был темно-бордовый бархатный длиннополый халат, под которым виднелась белоснежная сорочка и клетчатый шейный платок.

– Я слышал, ты бросил играть, Тиль. Слухи не врут? – сказал он мне вместо приветствия, даже не потрудившись встать с кресла.

– Не врут.

– Похвально, – родственник одобрительно кивнул. – Садись. Не стой на пороге. Ты не частый гость в моем доме. Что-то случилось?

Я какое-то время рассматривал серебристо-рыжую лисью морду, острые зубы, большие уши и алые глаза чистокровного лучэра. Дядю называют Лисом не только за его хитрость, мудрость и изворотливость. Его Облик – лис, и он пребывает в нем большую часть своей сознательной жизни. Лично я с трудом вспомню, как он выглядит на самом деле. За всю жизнь в «костюме» лучэра я видел его от силы раз пять.

Меня нисколько не смущало разговаривать с большим лисом, облаченным в человеческую одежду и курящим трубку, но отец рассказывал, что многие чувствовали себя неловко, словно с ними вдруг заговорил рояль или же сгоревшая душа.

– Много чего случилось. И я пришел просить твоей помощи.

Он прикрыл глаза. Затем, помолчав, снова поднял веки:

– Долго же ты шел ко мне. Я слышал, что ты влез в очередные неприятности, и тебя обвиняли в убийстве скваген-жольцской мрази… как его там… Грея. Хорошо, что на этот раз эр’Хазеппа придержал своих тупоумных работничков. Налить тебе виски?

– Благодарю, не сегодня.

Он мелко рассмеялся, потер руки:

– Ты сильно изменился. Наверное, многие говорят об этом теперь?

– Да, – я, зная его характер, ждал, когда он сам заговорит о том, что меня привело сюда.

– И неудивительно. Стал выдержаннее Жестче. Ты прошлый никогда бы не довел никакого дела до конца и уж, тем более, не нашел бы пророка, которого обыскались и синие, и серые, и алые.

Мне оставалось лишь в который раз подивиться его осведомленности. Пусть дядюшка давно уже не глава Палаты Семи, но с его мнением до сих пор еще считаются в определенных кругах и не гнушаются делиться интересными новостями.

– С тобой пришла юная леди. Представишь меня ей?

– Она низшая, – я сразу расставил точки, чтобы исключить возможное непонимание и не слишком благожелательное отношение.

– Меня подобной характеристикой давно уже не удивишь.

Я пригласил Бэсс войти, представил их друг другу. Рыжеволосая не показала вида, что удивлена необычной внешностью моего родича. Тот встал, подошел к ней, и мне показалось, что он хочет взять ее за подбородок, чтобы лучше рассмотреть лицо.

Бэсс сделала шаг назад и посмотрела на Лиса с плохо скрываемым вызовом. Тот усмехнулся и с каким-то странным выражением сказал:

– Кто бы мог подумать, что память крови настолько сильна, девочка. Крадущая детей – твоя мать?

– Да.

– Так я и подозревал. Присаживайся в свободное кресло. Налить тебе что-нибудь выпить? Тиль! Не подходи к окну!

Старик всегда очень нервничает, когда я начинаю проявлять излишнее любопытство. Он считает, что стоит мне высунуть нос в окно, так меня сразу же сцапает если не Всеединый, то какая-нибудь сгоревшая душа.

Хотя на пустой круглой площади, окруженной домами с забитыми окнами и заколоченными дверями, никогда никого нет, и всегда царит ночь.

– Там появился обелиск, – озадаченно сказал я.

– Он уже лет десять, как поставлен, – проворчал Старый Лис.

– Кем поставлен?

– Не имею ни малейшего понятия. Хотите выпить, юная леди?

– Нет. Спасибо. С вашего позволения я подожду Тиля в приемной.

– Как вам угодно, – его нисколько не удивил ее отказ. – Было приятно увидеть вас, юная леди.

Она сухо попрощалась и вышла, плотно притворив за собой дверь.

– Скромная девушка, несмотря на то, что низшая, – сказал дядя, хотя я видел по глазам, что его мысли сейчас блуждают очень далеко отсюда. – Кто она тебе, Тиль?

– Хороший друг.

– Друг… – он посмаковал это слово и начал чистить трубку. – Хорошо. Пусть так и остается. Дружба с низшей это не так уж и плохо. Впрочем, я отвлекся от главного. Рассказывай.

Мне потребовалось больше часа, чтобы он узнал историю, начавшуюся с момента «Девятого скорого». Он сидел с закрытыми глазами, словно спал, но его выдавали лисьи уши, ловившие каждое мое слово.