Чертова баба

— "Конечно, эта была планета Готорн… — с выражением и удовольствием на лице читала Лидия Евгеньевна вслух новое произведение Марии Погребижской. — Львенок Рик не торопясь вышел из своего звездного вездехода-капсулы, способного существовать автономно от его космического челнока «Глория», и огляделся по сторонам.

На первый взгляд пространство, расстилавшееся перед его взором, казалось безжизненным".

«Ну, уж конечно, только на первый, — вздохнула про себя Светлова, подавляя зевок. — Сейчас начнется!»

— «Но Рик благодаря особым приемам восприятия, которым научил его волшебник с планеты Магия, сразу почувствовал чье-то постороннее и довольно враждебное воздействие. Он быстро надел очки с особыми сверхсильными фильтрами и замер в напряжении — прямо перед ним на оранжевых камнях планеты Готорн сидело незнакомое существо, похожее на бесформенный сгусток водорослей, тоже оранжевых».

«Ну, не все же тебе знать…» — думала Светлова, нисколько не сочувствуя подвигам Рика.

— «В тот же миг пульсирующий луч уперся Рику в грудь, — продолжала читать Лидия Евгеньевна. — „Ого!“ — подумал Рик. Тройная защита его скафандра грозила не выдержать сверхсильного воздействия этого луча. Рик быстро включил дополнительное питание, блокирующее эту неизвестную ему энергию».

«Тройная защита — это Погребижская, наверное, из рекламы пасты позаимствовала… Прямо как от кариеса, — ехидно комментировала про себя Светлова, чтобы не умереть от скуки. — Однако все-таки молодец этот Рик — предотвратил-таки вражеский наезд!»

" — Ах, так! — Рик достал свой знаменитый бластер «Оливер».

Косматый обитатель планеты Готорн лениво пошевелился.

— Так вы мне не рады? — И Рик направил огонь бластера прямо на это оранжевое существо. Увы, эти лохматые на вид водоросли оказались сверхпрочным панцирем!" «Надо думать… — тихонько зевнула Светлова. — Дурак он, что ли, этот оранжевый — сидеть на камне и ждать, пока его расстреляют из какого-то там бластера…»

« — Ну держись! — воскликнул Рик. — Все-таки я тебя достану!»

Аня все-таки не удержалась и вздохнула. Вслед за своим знаменитым бластером Рик обычно доставал какой-нибудь не менее знаменитый космический гранатомет. В общем, то, что происходило в межзвездном пространстве, не сильно отличалось от того, что происходило на Земле.

« — Значит, вы мне все-таки не рады?!» — снова воскликнул Рик.

"А какого хрена им радоваться? — думала Светлова, слушая воодушевленный голос Лидии Евгеньевны. — Свалился, как снег на голову… Явился — не запылился! По сути дела, заявился на чужую планету, как в чужой дом — и палит из своего бластера почем зря…

И потом, что за манеры: «Я вам не нравлюсь?!» И сразу по мозгам этим оранжевым.

Да у этого львенка просто пунктик уже: нравится он или не нравится кому-то?

И вообще — что ему дома-то не сидится?! Всю Вселенную уже облазил, никому покоя нет…"

Искренне сочувствуя зеленоголовым обитателям планеты Лутония, а также косматым оранжевым обитателям планеты Готорн, вдоволь настрадавшимся от этого чудака — понятно было также, что отделаться в ближайшем будущем им от него вряд ли удастся, Аня честно старалась не зевать и делать внимательные и восхищенные глаза, что было совсем непросто даже для такого, с укоренившейся привычкой врать, по выражению капитана Дубовикова, человека, как она.

— Ну, как? Правда, замечательно? — прервав чтение, Лидия Евгеньевна радостно воззрилась на Светлову.

— Правда! — лицемерно согласилась Светлова. С некоторым удивлением она смотрела на Лидию Евгеньевну: перед ней сидела счастливая, преисполненная гордости женщина.

«А чего она так, собственно говоря, радуется?» — думала Светлова.

Анну всегда удивляли люди, способные полностью отказаться от собственной жизни и жить только жизнью другого человека. Самоотверженные секретари, преданные жены великих людей, горничные знаменитых актрис и певиц…

Люди, способные отказаться от собственных достижений и жить радостями и успехами другого человека. Обычно такую судьбу выбирают люди одинокие и бездетные…

— В общем-то, — заметила Светлова, — эти новые приключения нисколько не хуже тех, что всегда выходили из-под пера Марии Погребижской. — А про себя подумала: «Такая же галиматья, как и раньше».

— Не хуже?! — Лидия Евгеньевна с неподдельным удивлением воззрилась на Светлову.