Стигматы Палнера Элдрича

- Ладно, - помолчав, сказал Барни. - Возможно, ты прав.

- Ну вот, ты многое о себе узнал. И можешь начать все сначала, в Файнберг-Кресчент. - Лео похлопал его по спине. - Можешь стать начальником своего барака, творить, производить, или чем там еще занимаются в бараках. И ты будешь разведчиком Феликса Блау. Это очень важное дело.

- Я мог перейти к Элдричу, - сказал Барни.

- Да, но ты этого не сделал. Кого волнует, что ты мог сделать?

- Думаешь, я правильно поступил, согласившись добровольно?

- Парень, а что ты еще мог сделать? - тихо сказал Лео. Этот вопрос не имел ответа. И оба об этом знали.

- Когда у тебя появится желание пожалеть о своей судьбе, - сказал Лео, - вспомни об одном: Палмер Элдрич хочет меня убить… Я в значительно худшем положении, чем ты.

- Догадываюсь.

Это была правда, и Барни понял еще кое-что. Как только он подаст жалобу на Палмера Элдрича, то окажется в том же положении, что и Лео.

Подобная возможность его вовсе не радовала.

Ночью он уже находился на борту транспортного корабля ООН, летящего на Марс. Рядом с ним в кресле сидела симпатичная, испуганная, но отчаянно пытавшаяся сохранить спокойствие брюнетка с настолько правильными чертами лица, что вспоминались манекенщицы из журнала мод. Как только корабль вышел на орбиту, она сразу же представилась ему - изо всех сил пытаясь снять напряжение, она разговаривала с кем угодно и о чем угодно. Ее звали Энн Хоуторн. Она призналась с легкой тоской, что могла избежать призыва, но не сделала этого, ибо верила в свой патриотический долг.

- А как вы могли этого избежать? - с любопытством спросил Барни.

- Шумы в сердце, - пояснила Энн. - И еще аритмия и судорожная тахикардия.

- А как насчет сужения предсердий и желудочков, тахикардии предсердий, фибрилляции и ночных судорог? - спросил Барни, который в свое время безрезультатно искал у себя эти симптомы.

- Я могла предъявить документы из больниц, заверенные врачами и страховой компанией. - Она смерила его взглядом и с интересом добавила:

- Похоже, вы тоже могли отвертеться, мистер Пайерсон.

- Майерсон. Я явился добровольно, мисс Хоуторн.

"Я не мог отвертеться, по крайней мере надолго", - подумал он.

- Люди в колониях очень религиозны. Во всяком случае, я так слышала. Какой вы веры, мистер Майерсон?

- Гм, - пробормотал он, сбитый с толку.

- Думаю, вам лучше решить, прежде чем мы там окажемся. Они спрашивают об этом и ожидают нашего участия в обрядах. Главным образом речь идет об этом наркотике…, ну, вы знаете, Кэн-Ди. Благодаря ему многие обратились к какой-либо из признанных религий… Хотя большинство колонистов испытывают от самого наркотика достаточно религиозный экстаз. У меня родственники на Марсе. Они мне пишут, так что я об этом знаю. Я лечу в Файнберг-Кресчент, а вы? "Я по течению", - подумал Барни.

- Туда же, - вслух сказал он.

- Может, мы окажемся в одном и том же бараке, - сказала Энн Хоуторн с задумчивым выражением на красивом лице. - Я принадлежу к реформаторской ветви Ново-Американской Церкви, Неохристианской Церкви Соединенных Штатов и Канады. Наши традиции уходят далеко в прошлое: в 300 году у наших прадедов имелись епископы, которые входили в состав синода во Франции. Мы откололись от других церквей не так поздно, как принято думать. Так что, как видите, у нас апостольское происхождение.

Она улыбнулась серьезной и дружелюбной улыбкой.

- Я верю вам, - сказал Барни. - В самом деле. Что бы это ни значило.

- В Файнберг-Кресчент есть Ново-Американская Миссионерская Церковь, а значит, есть викарий, священник. Я надеюсь, что смогу причащаться по крайней мере раз в месяц. И исповедоваться два раза в год, как положено, как я это делала на Земле. Наша церковь признает многие таинства…, вы приняли какое-либо из двух Великих Таинств, мистер Майерсон?

- Гм… - задумался Барни.

- Христос велел, чтобы мы соблюдали два таинства, - терпеливо объясняла Энн Хоуторн. - Крещение водой и Святое Причастие, в память о нем…, а начало этому положила Тайная Вечеря.

- О, вы имеете в виду хлеб и вино.

- Вы знаете, что Кэн-Ди перемещает - как они это называют - принимающего наркотик в иной мир. Естественно, в светском понимании этого слова, поскольку это временный и лишь физический мир. Хлеб и вино…

- Мне очень жаль, мисс Хоуторн, - сказал Барни, - но я не верю в это дело с телом и кровью. Для меня все это звучит чересчур мистически.