Небо над бездной

Пробка двинулась, джип покатил довольно резво. Ехать осталось несколько минут. Путешествие утомило старика, он несколько раз зевнул, потер глаза, однако продолжал говорить, все с тем же апломбом и эмоциональным накалом:

– Гений конспирации Коба прятал свой инфернальный недуг под непробиваемым панцирем грубейшего материализма. Нет ни Бога, ни дьявола, человек произошел от обезьяны путем эволюции. Побеждает сильнейший. Богатые угнетают бедных. Бедные должны уничтожить богатых. Все просто и ясно. Прагматик, партийный функционер, хам, недоучка. Сквозь надежный панцирь не мог проникнуть наружу даже слабый отблеск адских амбиций, из коих состояло то, во что превратилась его изначальная душа.

Джип въехал во двор. Зубов помог старику спуститься с высокой ступеньки и услышал:

– Кобу никто не мог разгадать потому, что он казался слишком обыденным, банальным, нормальным. Психопатия Гитлера была очевидна многим, но именно поэтому его не воспринимали всерьез. Немцы не могли представить, что в их цивилизованной стране власть достанется буйному психопату, не имеющему высшего образования.

Когда вошли в лифт, Агапкин легонько ткнул пальцем Зубову в грудь и наставительно произнес:

– Вот так, Ваня! Трагедия немцев объясняется верой в законность и силу своего государства. Трагедия русских – неверием в законность и силу своего государства.

В прихожей старик тяжело опустился на скамеечку, отдышался, опять зевнул и принялся расшнуровывать ботинки. Зубов хотел помочь ему, но услышал:

– Отстань. Я сам.

Войдя в кабинет, старик сразу включил свой компьютер, стал что-то искать. Нашел, позвал Зубова, ткнул пальцем в монитор.

– Читай, Ваня, вот этот абзац.

«И они сказали нам сухими словами протокола, что этот мозг слишком много работал, что наш вождь погиб потому, что не только кровь свою отдал по каплям, но и мозг свой разбросал с неслыханной щедростью, без всякой экономии, разбросал семена его, как крупицы, по всем концам мира, чтобы капли крови и мозга Владимира Ильича взошли потом полками, батальонами».

– Что за бред? – спросил Зубов.

– Траурная речь товарища Каменева на похоронах Ленина. Опубликована в «Правде» и в «Известиях» 27 января 1924 года. Это так, в качестве комментария к нашему разговору. Все, хватит об этом. Через три дня летим к Соне.

Зубов решил, что ему померещилось, и на всякий случай переспросил:

– Федор Федорович, простите, что вы сказали?

– Летим в степь, обычным утренним рейсом, и никому знать об этом не нужно. Пусть будет сюрприз.

Иван Анатольевич тихо присвистнул.

– Шеф за такой сюрприз мне голову оторвет.

– Он оторвет, я назад приставлю.

* * *

Москва, 1922

Валя Редькин проспал восемнадцать часов. С утра в комнату проник Миша, принялся с громким рычанием катать игрушечный автомобиль. Явилась Марго, она прыгала по одеялу, щекотала Вале пятки, дергала его за нос и за уши, пыталась угостить, упорно протискивала сладкий обмусоленный сухарик ему в рот. Измазала ему лицо, обсыпала подушку влажными крошками, но Валя не реагировал. Спал. Несколько раз заходила Таня, проверяла пульс. Он бился медленно, почти как в летаргии.

Михаил Владимирович вернулся из больницы в десятом часу вечера. Его встретил Андрюша. Обнял, поцеловал. Давно уж такого не было. И спиртным от него совсем не пахло.

– Пап, я ушел из театра.

– Почему?

– Надоело. К тому же она оказалась дурой.

– Айрис? Я слышал, она талантливая актриса.

– Да, на сцене она бывает хороша. Иногда. Но в жизни она пошлая, скучная дрянь.

– Андрюша, так нельзя говорить о женщине, ты по ней с ума сходил совсем недавно. Ты пить стал из-за нее.

– Пил я потому, что там, в ее кругу, нельзя без этого. Такой стиль жизни. Если ты яркая художественная натура, обязан пить. Я больше не буду. Противно. Голова болит, тошнит. Я переболел. Это было вроде кори.

– Что-то случилось?

– Да ничего особенного. Она сказала, что станет спать со мной, если я добуду для нее твой волшебный эликсир.

– Может, она пошутила?

– Не знаю. Мне все равно.

Прибежал Миша, босиком, в ночной рубашке, подпрыгнул, обхватил деда руками и ногами, заговорил быстро, возбужденно:

– Дед, дед, слушай, какие творятся чудеса! Марго слопала все сухари, теперь у нее в животе забор, она не может сделать большие дела. Няня сама на ножки встала, мы договорились, я буду учить ее ходить по-настоящему. Рыжий Валька спит, колдунище злой Окакул заколдовал его, мама пробовала расколдовать – не получилось. Марго прыгала, прыгала, потом спать легла, прямо к Вальке на подушку.