Огненный торнадо

– Ну, наконец-то спецы прибыли! А то мы тут умаялись уже совсем! – произнес он и, козырнув, представился: – Начальник 112-й погранзаставы капитан Груздь!

– Груздь? – переспросил удивленно Филин.

– Точно! И позывной Гриб, – улыбнулся капитан-пограничник.

– Капитан Проценко, командир РДГ специального назначения, – представился Андрей. – Можно – Филин.

Пограничник подошел к Андрею, протягивая для рукопожатия свою крепкую сухую ладонь:

– Сергей.

– Андрей.

– Ну, пошли, что ли? – кивнул Груздь в сторону казармы.

Ребята подхватили свои лежавшие на асфальте у КПП РД и последовали за хозяином заставы…

– Ну что, «гринпись»[14], рассказывай, за каким вялым перцем мы приперлись сюда из Москвы?

– Да-а!.. Тут что-то происходит такое, что в штабе погранокруга, я уже не говорю про отряд, все на ушах стоят. Не было такого здесь никогда, а я уже третий год рулю на этой заставе.

– Ну-ну!

– По два нарушения за ночь!.. И на одном и том же участке. Что уже только не делали, хотя особенного тут ничего не придумать, место – одни скалы и Пяндж внизу, он здесь еще узкий – так, речушка. То ли лезут на перевал Койтезек, то ли еще что, не понятно, короче. Шастает кто-то через границу, падла, а поймать не можем. Да и солдатики мои… Призыв прошел совсем недавно – две трети личного состава зеленые салаги, «гринписи» – опыта никакого. А у нас здесь обстановка та еще, сам понимаешь… «Душки», высокогорье… Вот и попросили помощи через наших лампасных, короче…

– Понятно, что ничего не понятно. Ладно, разберемся на месте. Покажи-ка район, и мы будем отчаливать.

– Что, сразу? А адаптация?!

– Обойдемся. Мы только пару месяцев, как отсюда… В общем, мы уходим на «лежку», на неделю. Если за это время ничего не найдем, тогда будем думать, что дальше делать…

– На неделю?! А жратва? А…

– И скажи своим архаровцам, чтобы нам жопы не поотстреливали – мы выходить навстречу не будем. Кто его знает, а вдруг с той стороны смотрят за движениями твоих дозоров? Так что, даже если кто мне на спину наступит, чтоб виду не подавали. You understand me, Серж?

– На неделю?.. И так спокойно… Начинаю верить, что ваши яйца крутые… Хотя и мы не всмятку… Ладно, Филин, я все понял.

К вечеру ребята Филина вышли на боевую работу…

В эту, первую ночь они так ничего и не обнаружили, хотя, как и раньше, нарушение границы имело место…

«…Печенкой чую, что это какой-то козлище горный к нашим таджикским сернам трахаться бегает – мало ему своих, афганских. Человека-то точно уже засекли бы – спецура пограничная тоже не лаптем хавает, а так…»

На следующую ночь Филин сменил место засады. Он, осматривая днем в бинокль окрестные кряжи, обнаружил некое подобие звериной тропы и решил проверить свою догадку. …Эх, и красотища же была кругом!!! Правда, ночью было немного прохладно, и у Андрея ныли едва-едва затянувшиеся раны, но это была ерунда. Он, в общем-то, большой романтик, освободившись от своей вахты, лежал на спине и смотрел в небо, а оно было вот тут, совсем рядом. А эти звезды?!. Такие крупные и близкие здесь, на Памире, что казалось, их можно достать рукой…

– Есть движение, – тихо произнес Брат.

Андрей взял прибор ночного видения и посмотрел туда, куда указывал Брат.

«…Мать твою! – восхищенно подумал. – Вот это зверь! А красавец-то какой! А ведь я прав оказался – не "духи", а что толку, стрелять-то его нельзя!..»

В ста метрах от «лежки» через пока еще не бурный и не широкий в этих местах Пяндж медленно перебирался на таджикскую сторону снежный барс – самая большая и самая красивая кошка. Кошка? Хороша мурлыка с клыками размером с карандаши.

Зверь был хорош. Взрослый самец – от кончика носа до кончика хвоста чуть ли не три метра. Большой, крепкий, сильный. От него так и веяло первобытной мощью. Но все же кошка есть кошка – не любят они воду. Барс, отряхивая после каждого шага лапы, медленно перебрался через реку и в несколько прыжков исчез на тропе. Ребята смотрели друг на друга в смятении.

– Гриб, ответь Филину, – прошептал Андрей в микрофон рации.

– Гриб на приеме, – ответил пограничник.

– Есть сработка?

– Есть! Забодало уже все!

– Видел нарушителя.

– Так что ж ты молчишь, твою мать!

– Послушай. Тут дело-то не простое. Это огромный снежный барс… В нем триста кило, не меньше!

– Час от часу не легче! И че теперь делать?

– Давай-ка ты связывайся с отрядом, с округом, с чертом-дьяволом, с кем хочешь, короче. Этого котяру живьем нам не взять – всех порвет. И стрелять его нельзя – он в Красной книге, этих барсов всего-то штук полтораста-двести осталось. Понял, кэп?! Его международные законы охраняют! Короче, пусть большие лампасные дяди решают, что с ним делать. Все, конец связи! …Ближе к утру ребята увидели своего барса, несущего в зубах какую-то добычу на свою, афганскую сторону. Диалектика жизни – война в Афганистане заставила уйти зверье на север, в Горный Бадахшан, а барс почему-то остался. И вот теперь он ходил на охоту, нарушая раз за разом границу. Наверное, где-то там, в Гиндукуше, его ждала такая же красавица-подруга с котятами, и ему было плевать, откуда носить добычу, – главное, семья…