Огненный торнадо

– Я вернусь, ата! Сразу же, как только получится, обещаю!

– Хорошо. Я тебе верю, сынок. – У Мурталло, казалось, камень с души упал. – А теперь слушай! На ледник пойдешь, там осторожно – можно в расселину упасть. Как барс идти должен. За хребтом, когда снега закончатся, скалы пойдут, россыпи. Потом смотри во все глаза. Там берет начало родник. Потом речкой бурной становится и течет в долину. Речка эта идет до самого Хамзаабада и дальше, до Ферганы. Это все, что помню.

– Спасибо, ата! – почтительно произнес Мулла.

– Все, начальник, иди. И удачи вам, – Мурталло обратился к Андрею. – Абдулло береги – он теперь мне как сын…

Вытянувшись в цепочку, группа уходила на ледник, а пожилой таджик все сидел на хурджуме, брошенном на небольшой валун…

– Мулла! Ты когда успел с Гульнарой-то? – поинтересовался Филин на одном из привалов.

– Так получилось, командир.

– Так когда? Уж не во время ли несения службы на посту?

– Зачем обижаешь, Филин? Меня Бай сменил. Хотел спать идти, а тут она… Говорит, в доме места немного осталось, а в овчарне тепло и сено мягкое…

– Так кто кого трахал, Абдулло? – засмеялся Медведь.

– Зачем так сказал? Я жениться хочу! Гуля хорошей женой будет, – обиделся Мулла.

– Ладно, извини! Не сердись – не знал я, что все серьезно. На свадьбу-то пригласишь?

– Всех приглашаю! Только с Бекмурзой закончим. Потом барана будем резать – плов будет, шурпа будет. Бастурму Брат сделает – шашлык будет…

– Почему Брат, э-э! – вскинулся Кабарда.

– Оба, оба бастурму готовить будете! Когда еще таджик кавказского шашлыка попробует, а?!

– Договорились!

Ребята были рады за Муллу. Наш скрытный Абдулло никогда не делился своими гусарскими победами, потому его за глаза ребята иногда называли Чугунок. А тут такое событие… …Снегопад, слава богу, закончился, но это ненамного облегчило задачу. Мороз стоял такой, что обжигал лицо… Теперь отличить, кто есть кто в группе, можно было только по комплекции да по походке – они натянули на лица свои «Ночки», совершенно обезличившись. Группа шла по леднику осторожно, в парных связках, медленно, шаг за шагом поднимаясь к горному хребту. Казалось – вот еще немного, и они доберутся до этих седых, обветренных кряжей, но… Но с каждым шагом, сделанным в сторону скал, они, казалось, на тот же шаг отступали назад…

Натруженные ноги воинов постоянно проваливались в еще не слежавшийся снег. Непрерывно дующий ветер находил щели в наглухо застегнутых комбинезонах и засовывал в них свои морозные щупальца, промораживая до костей. А ребята, пыхтя, словно стадо ополоумевших паровозов, упорно лезли вверх, молча проклиная все горы и ледники на свете. Мулла вел группу к седловине между двумя отрогами, следуя совету будущего тестя. И это был единственный, не разумный, но путь – лезть зимой на скалы не отважился бы и многоопытный альпинист.

– И кто это спорт такой придумал – альпинизм, – ворчал Медведь. – Та шоб меня покрасили в зеленый цвет, если я добровольно еще полезу в горы! На фую я видел эту романтику – ни пожрать толком, ни посрать!!!

– А ты в штаны вали, прапор, – в тон ему отвечал Змей. – В первый раз, что ли?

– В первый ра-аз! – передразнил его Игорь. – Сам-то, когда поссать собирался, чего так долго рукой в ширинке шарил?

– Балду искал, – честно ответил Змей. – Даже испугался – думал, что мой красавчик отмерз и отвалился, а я даже места, где это случилось, не отметил!

– Ага. А если бы отметил, то поставил бы обелиск – «Павшему герою»? А вместо звезды сверху повесил бы яйца – иначе недокомплект, – подал голос Бандера.

– А зато можно было бы сделать протез. Сейчас, говорят, можно и такое. Да еще и размеры указать. Красота-а!..

– Ага. Побольше и потолще, как среднее полено. И спать с ним в обнимку, – подключился Сало.

– Или бабам показывать как награду за спецзадание, – засмеялся Медведь. – Вот было бы веселье – первый парень на деревне с деревянной балдой. Экзотика-а!!!

– Злые вы. Такую идею изговнили… …24 января часа в четыре дня они вышли к такой долгожданной седловине. Ледник был позади. Глянув вниз, Андрей поразился открывшейся панораме и только сейчас понял, на какой они высоте. Вершины гор, одетые в снежные шапки, блестели под солнцем, как драгоценные камни, сверкая и переливаясь. Ниже метрах в двухстах лежало плотное, пушистое одеяло облаков. И, казалось, что по этим косматым шапкам можно идти, не проваливаясь…