Эликсир вечной молодости

— Погодите! — удержал ее Богул.

У Кудиновой был “Форд-Дивизион”, огромный, пять метров в длину — высокому мужику не надо наклоняться, чтобы сесть за руль такого автомобиля. С тонированными стеклами. Не узнать такую дорогую и огромную машину было невозможно. Из такой машины — вполне для этой цели подходящая! — могла бы высыпать И стая братвы.

Светлова в который раз удивлялась такому выбору Кудиновой. Впрочем, о вкусах — особенно когда речь идет о выборе машины — не спорят.

Сейчас огромный автомобиль остановился у дверей салона “Молодость”.

Дверца отворилась.

Ей не хватило длины ног, чтобы достать до земли, и она грузно спрыгнула на землю.

Именно из-за ее невысокого роста и полноты ей было бы бессмысленно надевать маску, гримироваться: не узнать ее было невозможно.

Как попала к ней машина Амалии?

Вот она спрыгнула на землю… Как тяжелая старая жаба…

Потопталась… Подождала чего-то… Посмотрела на закрытую дверь салона “Молодость”.

И опять погрузилась в машину.

— А вы спрашиваете, как назначить встречу, — усмехнулась Светлова.

— Ну кто бы мог подумать… — прошептал Богул.

— Чего она тут, интересно, выведывала? — удивилась Светлова.

Этот грузный сутуловатый силуэт был хорошо им обоим знаком.

Тяжелую полную фигуру Валентины Осич спутать с кем-нибудь другим было чрезвычайно затруднительно.

* * *

На следующий день Валентина Терентьевна Осич как ни в чем не бывало отвечала на телефонные звонки в своем директорском кабинете. Уж Богул и Светлова не замедлили с тем, чтобы в этом убедиться.

Зато Амалия так нигде и не появлялась.

Итак, Амалия, кажется, сбежала.

Осич, правда, никуда не сбежала…

А зачем? Валентина Осич, напротив, держалась уверенно и даже вызывающе. У нее было стопроцентное алиби. Оно, это алиби, было настоящим. Его ей, как оказалось, вовсе не Богул организовал. Все ее сотрудники в один голос подтверждали, что Осич на момент исчезновения Кривошеевой была в приюте. Осич находилась там целые сутки: “от и до”.

И видно было, что никто не подучивал этих людей из приюта это говорить.

Это было правдой.

"Что ж.., могло быть и так”, — рассуждала Светлова. Впрочем, это не означало, что кто-то, кто работал на Осич, не убрал в это время Кривошееву. Например, Немая, для которой Осич, как “вторая мама”…

А что же наша хрупкая многомудрая Амалия? Ну что ж, у нее в отличие от подружки Осич — алиби нет. Уже за одни эти манипуляции с гелем ее можно отдать под суд… Вот Кудинова и сбежала.

Другое дело — бизнес с передачей детей, которым занималась Осич. Тут какие доказательства? Разоблачений тут Валентина Осич не боялась.

Кривошеев ясно предупредил Аню, что никогда и нигде не подтвердит то, что рассказал только ей лично.

* * *

"Я тычусь, как слепой серый котенок, во что-то, о чем не имею ни малейшего представления, — с безнадежностью думала Светлова, стоя у окна в своем номере. — Потому что все они прожили тут всю жизнь и знают друг о друге всю подноготную, а я свалилась сюда, как с облака! И такова эта их рукомойская жизнь, что за кого бы я ни принялась — тут же будут вскрываться какие-то нечистые истории, выплывать какие-то грехи, каждого из которых вполне достаточно, чтобы один человек попробовал избавиться от другого. Осич — от Кривошеевой. Амалия — от Айвазян. Фофанов — от Фофановой. У каждого свой скелет в буфете. И этому нет конца.

Осич.

Амалия.

Немая.

Кикалишвили.

Туровские.

Фофанов.

Богул, в конце концов…

Все они вызывают подозрения, и при этом, что бы поодиночке или в сговоре ни натворили, они не оправдывают этих подозрений. Одному человеку или двум — это не по силам… И нет ответа на вопрос: каким образом в течение нескольких лет, как в черной дыре, как в Бермудском треугольнике, возле города Рукомойска исчезают бесследно — абсолютно бесследно! — один за другим люди? Много людей…

Нет, не оправдывают подозреваемые моих подозрений. Ибо то, что происходит, бросает тень даже не на человека… А на что-то сверхъестественное и неодолимое — треугольник ли, вроде Бермудского, саму ли дорогу.

Дорога виновата? Дорога-убийца?..

Дорога-убийца, а водители — призраки?.. Кажется, Богул произнес эти слова — “водители-призраки” — при их первом знакомстве возле машины с мертвой Фофановой?

Ну, разве что так… А то больше и объяснений других нет”.