Труба Иерихона

Но...

Ты не доверяешь своему побратиму?

Ас-Зайдин шепнул сердито:

Доверяю! Но я лучше знаю пески...

Пески в наших краях тоже есть, ответил Дмитрий. В наших краях есть всё.

Иван уловил его движение, припал к земле. Все видели, как его тень растворилась в лунном свете, а на том месте, где лежал Иван, смутно забелели камешки.

Несколько мгновений ничего не происходило. Дмитрий поднёс к глазам бинокль:

Пошли!

Но... заикнулся Ас-Зайдин беспомощно... и заткнулся. На том месте, где двигались потные сопящие тела, сейчас тоже двигалось, но теперь это был Иван. Он смотрел в эту сторону и подавал им знаки. Шайтан!.. Когда же он успел...

Они подхватились и понеслись все четверо разом, как здоровенные жеребцы. Иван первым пересёк двор, с разбегу ударился в закрытую дверь.

Дмитрию почудилось, что дверь пошла рябью, словно в воду бросили камень. Грохнуло, в мертвенном свете холодно блеснули щепки, металлические скобы. Иван исчез в тёмном провале.

Оглушительно загрохотал пулемет. Дмитрий вышиб соседнюю дверь, швырнул гранату, отступил за дверной косяк. Грохнуло, из проёма вылетели клочья одежды, мусор и нечто неоформленное, что мягко и влажно шлёпнуло о противоположную стену.

Дмитрий ворвался в помещение. Черное дуло автомата настороженно смотрело по сторонам. Из соседних помещений слышались длинные автоматные очереди. Прорвался одинокий вскрик, тут же сменился хрипом и оборвался.

Дважды грохнуло, рвались гранаты. В одной из комнат закричали женские голоса, следом бабахнул тяжёлый взрыв.

Распахнулись двери, сразу двое мужчин выметнулись навстречу. Дмитрий успел увидеть вытаращенные глаза и раскрытые в беззвучном крике рты. Но может быть, они и кричали, грохот выстрелов заглушил всё, автомат в руках тряхнуло дважды.

Убитые ещё не успели сползти по косякам на пол, а он кувырком влетел в помещение, падая, выстрелил трижды, ещё трое бессильно откинулись в креслах, а один, как тесто, сполз на пол, растёкся неопрятным комом.

В этом огромном овальном зале так дико рябило от огромных ярких экранов, что на противоположной стене метались стаи зайчиков. Ему с разбегу почудилось, что они шелестят, как груды крабов в большой корзинке. На стене напротив не меньше двух десятков экранов, а посредине зала, как огромная подкова, прямо из пола вырос пульт управления в полукруге метров шесть-семь, сотни циферблатов и индикаторов, все выглядит как космический центр по запуску межпланетных ракет.

На экранах двигалось, мелькало, скакало. Звук отключен, сторожевые сенсоры всё ещё сигнализируют, что все в порядке, если не считать периметра, а так чуткая автоматика сторожит, бдит.

Сердце бешено гнало кровь в голову. Виски трещали от ударов изнутри. Сволочи, надеетесь на технику? Сейчас увидите...

Пинком отшвырнул одну залитую красным тушу от пульта. Жаль, не увидите, как горит вся ваша техника...

Руки быстро приклеивали взрывчатку, пальцы автоматически ставили таймеры, а уши ловили каждый звук.

Автоматные очереди теперь звучали с перерывами, короткие, злые, похожие на отрывистый лай. Когда он установил последнюю мину, в дальних помещениях грохнули два одиночных выстрела.

Простучали тяжёлые ботинки, в проём было видно, как пробежал с автоматом на изготовку Ас-Зайдин: оскаленный, озверелый. Лица Дмитрий не рассмотрел, но, похоже, юноша не успел даже выстрелить. Там, где пронеслись Иван да Ал-Мас, уже ничто не шевельнётся...

Оставалось ещё с десяток зарядов, он пробежался по комнатам, Ал-Мас выскочил навстречу, глаза дикие.

Ты видел, что в подвалах?

Догадываюсь, выдохнул Дмитрий.

Вниз вела широкая железная лестница. Ал-Мас побежал следом, ступеньки грохотали, словно неслась колонна танков.

Двумя пролётами ниже расположился ещё один зал, что вполне тянет на подземный завод. Стен не видно из-за великанских силовых установок, огромные двигатели гудят ровно, мощно, воздух насыщен электричеством.

Ал-Мас метнулся всё проверить и осмотреть, Дмитрий присел, размещал мины. Пол едва слышно подрагивает, там еще ниже явно емкости с топливом, юсовцы народ запасливый.

Я наверх! крикнул Ал-Мас.

Не заблудись, ответил Дмитрий.

Вверх по лестнице Ал-Мас пронёсся ещё быстрее, чем спускался. Там всё ещё иногда слышались выстрелы, звон и грохот. Похоже, Иван крушит аппаратуру. Он как-то признался, что в душе одухотворенный поэт, бредберианец... или бредбериец, и потому ненавидит технику. И крушит её, аки луддист, где возникает случай.