– Как ты вошел?
– У меня есть ключ.
Долго же ты его хранил, подумала Алина. Она взглянула на мужа: его некогда широкие плечи стали совсем костлявыми, все лицо было в глубоких морщинах.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Да вот, пришел повидать тебя.
Алина почувствовала, что ее трясет, но не от страха, а от злости.
– Я не хочу тебя видеть, с меня хватит! – чуть не кричала она, брызжа слюной. – Ты обращался со мной, как с собакой, а когда Джек сжалился над тобой и взял на работу, ты предал его и увел всех строителей в Ширинг.
– Мне нужны деньги. – В голосе его жалобные нотки смешивались с открытым вызовом.
– Так иди работать.
– В Ширинге работу остановили, а в Кингсбридже мне ее не найти.
– Тогда ищи в Лондоне, в Париже!
Альфред упрямился как бык:
– Я думал, ты поможешь мне.
– От меня ты ничего не получишь. Лучше уходи.
– Неужели у тебя нет нисколько сострадания? – Он уже просил, он умолял.
Алина облокотилась о стол в поисках опоры.
– Альфред, неужели ты не можешь понять, что я тебя ненавижу?
– Но за что? – Он, казалось, был обижен ее словами.
О Боже, подумала Алина, да он просто тупица, другого слова не подберешь.
– Если ты ищешь милосердия, иди в монастырь, – устало сказала она. – Приор Филип обладает удивительной способностью все прощать. Мне этого не дано.
– Но ты ведь мне жена, – сказал Альфред.
Ну надо же, вспомнил, подумала Алина.
– Забудь об этом. И ты мне больше не муж. И никогда им не был. А теперь – убирайся из этого дома.
Альфред вдруг совершенно неожиданно схватил ее за волосы.
– Нет, ты мне жена, – прошипел он и потянул ее к себе через стол. Свободной рукой он схватил ее за грудь и крепко сжал.
Алина была застигнута врасплох. Чего-чего, а уж такого она никак не ждала от человека, который на протяжении девяти месяцев спал с ней в одной комнате и ни разу не попытался хотя бы прикоснуться к ней. Она непроизвольно вскрикнула и рванулась изо всех сил, но он крепко держал ее за волосы и тянул к себе.
– Кричи не кричи, никто тебя не услышит. Они все на том берегу.
Алине внезапно стало страшно: поблизости и впрямь никого не было, а с Альфредом ей одной не справиться. Сколько опасных дорог она прошла, рискуя собственной жизнью, сколько довелось ей пережить, чтобы сейчас, в собственном доме, стать жертвой человека, который был ее мужем!
Альфред заметил испуг в ее глазах:
– Ну что, страшно? Лучше уж тебе быть поласковей, а? – и поцеловал ее в самые губы. Алина изо всех сил укусила его. Альфред взвыл от боли.
Она даже не заметила, как он размахнулся. Успела только почувствовать тяжелый удар, прямо в щеку, от которого, казалось, хрустнула челюсть. На мгновение в глазах потемнело, земля поплыла под ногами, и Алина повалилась на пол. Коврики немного смягчили падение. Она встряхнула головой и потянулась к рукояти кинжала, привязанного к левой руке. Но тут же крепкие руки схватили ее за запястья, и она услышала голос мужа:
– Я знаю про этот кинжал. Видел, как ты раздевалась, помнишь? – Он отпустил ее руки, снова ударил по лицу и сам выхватил ее кинжал.
Алина пыталась вырваться, но он сел ей на ноги и левой рукой схватил за горло. Она стала колотить его руками по лицу, но, неожиданно вздрогнув, замерла: острие лезвия находилось у самого ее глаза.
– Не дергайся, а то мне придется повыковыривать тебе зенки!
Алина застыла от ужаса. Боже, подумала она, а ведь с него станется. Ей сразу вспомнились люди, которые были ослеплены в наказание за какие-то проступки. Они ходили по улицам, попрошайничая и пугая прохожих своими пустыми глазницами. Мальчишки издевались над ними, щипали, ставили подножки, пока те не выходили из себя и не пытались – конечно же тщетно – схватить своих обидчиков, что забавляло тех еще больше. Обычно через год-два такой жизни слепые умирали.
– Я подумал, что тебя это успокоит, – сказал Альфред, поводя кинжалом у нее перед глазами.
«Зачем ему это? – спрашивала себя Алина, он ведь никогда не испытывал ко мне никакого влечения. Неужели он бесится только потому, что потерпел неудачу в жизни, а я для него лишь воплощение того мира, который отверг его?»
Альфред склонился над ней, обхватив коленями ее бедра и все еще держа кинжал у нее перед глазами.
– А теперь, – он дышал ей прямо в лицо, – будь со мной понежнее. – И с нова поцеловал в губы.
Колючая щетина царапала ей кожу. От него пахло пивом и луком. Алина крепко сжала губы.