Золушка для герцога

Хотя Джейн избегала его после инцидента на конюшне, Хок радовался, что девушки проводят вместе много времени, и был благодарен Джейн за искренний интерес к его младшей сестре. Поэтому, припомнив, что никаких драгоценностей у Джейн нет и надеть ей сегодня нечего, он подался импульсу и принес ей жемчуг.

Но одного взгляда на потрясенное выражение лица Джейн хватило, чтобы понять — он вновь совершил ошибку...

— Брось, Джейн, это же на время, — раздраженно успокоил он ее, проходя вслед за ней в спальню. — Повернись спиной, чтобы я мог застегнуть ожерелье, — приказал он, злясь и на свое поведение в отношении Джейн, и на ее опекунов, которые ни во что ее не ставили.

Хок не сомневался, что в «Маркхам-парке» Джейн не страдала ни от холода, ни от голода, голой она тоже не ходила. Но теперь, когда он получше узнал Джейн — не слишком ли хорошо?.. — он понял, что эмоциональная холодность Салби стала для девушки с ее темпераментом, куда большим испытанием, чем отсутствие еды или одежды.

В тот злополучный день он пошел за Джейн на конюшню, чтобы поделиться с ней своими планами относительно ее будущего. Он хотел навести справки и, быть может, разыскать других, более добрых родственников Джейн. Тогда он так ничего ей и не сказал, а потом их отношения уже не располагали к беседам личного характера.

Ответа на свой запрос Хок пока не получил, но, как только это случится, он не сможет и дальше оттягивать разговор о ее судьбе. И верит Джейн ему или нет — вряд ли первое! — он руководствуется исключительно заботой о ней.

Причем это дело не терпит отлагательств, мрачно признал он, особенно после того случая на конюшне!

Джейн подозрительно покосилась на герцога, застывшего перед ней в ожидании. Она не знала, как ответить на его приказание. Ее отказ надеть украшение расстроит не только герцога, но и Арабеллу. За последние дни девушки очень сдружились, и, если Джейн откажется принять жемчуг матери Арабеллы, это может поставить эту дружбу под удар.

Герцог сам разрешил эту дилемму, решительно взяв Джейн за обнаженные плечи и развернув ее спиной к себе.

Джейн напряглась. Через несколько мгновений пальцы герцога коснутся ее шеи, когда он будет застегивать замок.

Его руки сомкнулись, чтобы повесить ей на шею нитку жемчуга, и у девушки перехватило дыхание. Невесомое прикосновение этих длинных, изящных пальцев обожгло ее оголенную кожу, она невольно вздрогнула и затрепетала, пока он убирал с ее шейки пушистые локоны.

Будь они наедине, Джейн уже давно повернулась бы к нему лицом и заявила, что она и сама способна застегнуть замок. Но они были не одни. Арабелла стояла поблизости молчаливым свидетелем их возможной беседы.

Джейн оставалось надеяться, что герцог не попытается надеть на нее и серьги...

Не важно, что с тех пор, как герцог поцеловал се, прошло уже два дня. Не важно, что все это время они почти не разговаривали. Джейн знала, что она утратит над собой контроль, если герцог не перестанет до нее дотрагиваться.

Отчего одно лишь его прикосновение заставляет ее переживать подобные эмоции? Прикосновение мужчины, который вызывал в ней из-за его высокомерия и заносчивости такое чувство антагонизма, что она постоянно с ним спорила?

Джейн не хватало опыта, чтобы самой ответить на эти вопросы. Задать их она тоже никому не могла — ей не с кем было поделиться, некому было довериться. Не могла же она в самом деле рассказать Арабелле о том, какой огонь разгорался у нее внутри, стоило герцогу дотронуться до нее! Хок целую вечность возился с замком — или Джейн просто так показалось? У нее закружилась голова, стало трудно дышать...

— Ну вот, — произнес он, справившись, наконец, с ожерельем, и сделал шаг назад, подальше от волнующей близости Джейн.

— О, оно тебе идеально подходит! — Арабелла взяла Джейн за руки и с любопытством окинула ее взглядом. — У тебя безупречный вкус, Хок! — добавила она, впервые за долгое время искренне улыбаясь брату.

Однако ответить на эту улыбку Хок не успел — Джейн повернулась к нему лицом, и все его внимание переключилось на нее.

Желтоватые жемчужины уютно устроились на соблазнительном возвышении ее груди, выглядывавшей из низкого выреза платья. Груди, которая поднималась и опускалась при ее дыхании, заставляя Хока сжимать челюсти до зубовного скрежета. Он никак не мог оторвать взгляда от этих мягких полушарий!

Какой он мрачный! — с испугом подумала Джейн, дотрагиваясь одной рукой до жемчужин.