Колдунья-беглянка

И Ольга, не раздумывая, двинулась быстрым шагом в ту сторону, где на столбе еле теплился фонарь, предпочтя именно это направление совершеннейшей темноте справа. Фонарь – это все же некоторым образом признак цивилизации, в то время как тьма кромешная – безусловное ее отсутствие…

Брести босиком было, конечно, трудновато с непривычки, но все же и с этим, как оказалось, можно свыкнуться: земля достаточно мягкая, пока что не попадалось ни битого стекла, ни прочего опасного мусора… ч-черт!

Судя по ощущениям и запаху, в этом уголке города обитало несметное количество собак и кошек. Хорошо еще, что в кармане панталон управителя отыскался достаточных размеров носовой платок. Стоя на одной ноге, будто цапля, ругаясь сквозь зубы не столь уж и цветисто, но безусловно ядрено, Ольга кое-как справилась с дорожной неприятностью, отбросила перепачканный платок и зашагала в прежнем направлении. Подойдя ближе к полосатому столбу, она убедилась, что ход догадок был верным: поодаль столь же скудно теплился еще один фонарь, а там и другой, а слабый огонек третьего вырывал из мрака нечто похожее на дом вполне обитаемого облика. И вроде бы даже человеческая фигура мелькнула…

Ольга направилась в ту сторону. Человек стоял спиной к ней, привалившись плечом к полосатому столбу и вроде бы мурлыча что-то под нос. От всей его фигуры так и веяло самой заматерелой скукой. Судя по одежде, перед ней оказался не мужик, а субъект в обычном городском платье, носившем даже некоторые признаки сближения с последней модой, правда, стоявший, надо полагать, не особенно и высоко на общественной лестнице.

– Прошу прощения, – издали сказала Ольга. – Не подскажете ли, сударь, какая это часть?

Человек обернулся без испуга и удивления, осмотрел ее с ног до головы, покачал головой, свистнул, крякнул:

– Фу-ты ну-ты! Откуда ж вы такой выбрели… сударь?

Голос у него был веселый, сам он выглядел довольно молодо и, судя по устойчивому запаху какого-то скверного алкоголя, был выпивши – но только слегка. Ольга не почувствовала в нем ни опасности, ни угрозы для себя.

– Какая это часть? – терпеливо повторила Ольга.

– Часть? Да как все прочие, полицейская, – незнакомец, все так же посвистывая сквозь зубы, разглядывал ее с откровенной насмешкой. – Шалан на талан? Онвад то аватсирп? Ах, не разумеете, ваше сиятельство… Это где ж вас в такой вид привели, милсдарь?

– Неважно, – сказала Ольга. – Послушайте… Здесь где-нибудь можно найти подходящие башмаки?

– Башмаки? Да здесь, скажу вам по чести, сударь, можно и натуральнейшего персидского слона найти, хоть в живом виде, хоть в чучельном. При соблюдении одного непременнейшего условия… – и он выразительно потер большой и указательный пальцы, подняв их к самому Ольгиному лицу. – Ежели соображаете, о каких я высоких материях…

Все было понятно, и Ольга, поколебавшись, полезла в карман панталон, нащупала там вязаный кошелек управителя, запустила пальцы, не рискуя извлекать кошелек на свет божий в присутствии столь непонятного субъекта. В щепоть ей упрямо подворачивались довольно маленькие монетки, которые с равным успехом могли оказаться как серебряными пятиалтынными, так и золотым империалами, кои извлекать сейчас было бы и вовсе неблагоразумно. Наконец она нашарила солидных размеров денежку, которая, ну что за напасть, являла собою серебряный рубль. Многовато, конечно, но не перебирать же деньги на ладони…

– Извольте.

– Тысяча благодарностей, милсдарь! – незнакомец, оживившись, проворно попробовал рубль на зуб, подбросил, ловко поймал. – Теперь видно, что я имею дело с благороднейшим человеком, коему, согласно правилам чести, отслужить готов всей душою… Изволите пройти со мной в ресторан? Там мы в два счета сыщем оборотистых людей, которые вам за смешные суммы любое содействие окажут… – он расхохотался, заметив, что Ольга принялась недоуменно озираться. – Рестораны тут непрезентабельны, зато открыты круглосуточно… Не угодно ли?

Он подошел к дому, постучал в полуподвальное окошко. Отдернулась занавеска, изнутри забрезжил неяркий свет, распахнулась форточка, и к ней прижалась ухом какая-то физиономия. Незнакомец, согнувшись в три погибели, что-то сказал – похоже, на том самом тарабарском языке, на котором совсем недавно обращался к Ольге, – и, выслушав невнятный ответ, выпрямился, улыбаясь во весь рот:

– Не извольте беспокоиться, все сладилось. Здесь, конечно, вам не Аглицкий клуб, но место, приятное во всех отношениях, ежели у вас в кармане позванивает нечто, имеющее хождение на всем пространстве империи Российской… Прошу-с! – и он указал на крыльцо.