Дрянь такая!

— Эй, есть, кто живой? Отзовись! — крикнул Суворов и постучал по доске, закрывающей ближнее к нам окно.

При этом он обжегся крапивой, шепотом чертыхнулся и велел мне отойти подальше.

— Марина! Выйди на минутку! — крикнул он еще громче. Но когда и этот клич остался без ответа, он с недоумением посмотрел на меня. — Не отзывается!

— Саша, смотри, кажется, к дому кто-то подъезжал? — Я поманила его и показала на заметный след в траве. — Совсем недавно, трава еще не успела подняться…

Суворов с веселым удивлением посмотрел на меня, покачал головой и принялся рассматривать след, оставленный колесами неизвестного транспортного средства. Одно я знала точно, это был не мотоцикл «Урал» и не трактор «Беларусь».

Суворов крякнул, но ничего мне не сказал, только быстро направился к калитке, вошел во двор, затем наклонился и что-то поднял. Какую-то тряпочку, как мне показалось, но Суворов крикнул:

— Детский носочек!

Я двинулась к нему, но Суворов махнул мне рукой и приказал:

— Оставайся на месте! Я сейчас! — и скрылся за углом избы.

Я прошлась по следу, оставленному неизвестной машиной. Мне хотелось разглядеть след протектора, и понять, наконец, был ли это Сережин «Вольво» или какая-то другая машина. Но я так ничего не сумела разглядеть и понять.

Суворов не показывался из избы, но я почему-то была уверена, что Марины в доме нет. Приближалась ночь, только что прошел дождь, а женщина с маленьким ребенком даже не удосужилась затопить печь.

С одной стороны меня ее отсутствие устраивало. Я вдруг поняла, что мне расхотелось указывать сопернице на ее истинное место, вне нашей с Сережей жизни, совершенно пропало желание ругаться, спорить, что-то кому-то доказывать. Я уже не испытывала того чувства беспросветного отчаяния, которое сразило меня при виде доказательств Сережина вероломства… Странное дело, но я успокоилась. И моя любовь к Сереже, и грядущее объяснение с ним предстали передо мной в совершенно других тонах. Мне уже не хотелось кататься по полу и рвать на себе волосы. Даже если нам придется расстаться с Сережей, жизнь на этом не остановится. А с другой стороны, возможно, прав Суворов, когда говорит, что я на десять лет выпала из общественной жизни.

— Выпала! — сердито подумала я. — Нагляделась на неприкаянную жизнь мамы и отца, и решила сделать все, чтобы мой ненаглядный муж и моя ненаглядная дочь купались бы в любви, обожании, заботе… И вот итог этой любви и заботы…

Тут я подумала, что сама себя обманываю. Не о чем я не жалею, просто слишком хороший образ подвернулся мне на глаза: разрушенная изба, как символ моей покосившейся семейной жизни, болтавшаяся на одной петле калитка… Один Суворов в эту безнадегу никак не вписывался. Он как раз появился во дворе и развел руками.

— Никого!

Я поспешила к нему.

— Так я и знала! Кто-то увез ее незадолго до нас!

— Ты говоришь, твой муж уехал на «Вольво», но здесь подъезжали на другой машине… — сказал Суворов, но не договорил и устремил свой взгляд поверх моей головы. — Эй, любезный! — окликнул он кого-то за моей спиной. — Можно вопрос задать?

Я обернулась. На крыльце соседнего двухквартирного дома появился невзрачный мужичонка в тельняшке, трусах и резиновых сапогах. Заметив нас, он замер на верхней ступеньке.

— С-слушаю вас, — сказал он учтиво, и, покачнувшись, ухватился за хлипкие перильца.

Мы приблизились к калитке. Мужик уставился на нас мутными глазами и икнул, затем повел рукой и, хихикнув, предположил:

— А, дачники! На озеро приехали? Добро пожаловать в наши края!

После столь долгой тирады он лишился последних сил, с размаху шлепнулся тощим задом на ступеньку и, привалившись щекой к балясине крыльца, закрыл глаза.

— Ну, вот! — Суворов посмотрел на меня, глаза его смеялись. — Как упоительны в России вечера… Этого уже упоили в стельку…

В этот момент на крыльце появилась полная женщина в пестром платье, обшитом по подолу грязным кружевом. Не обращая на нас внимания, он схватила мужика за шиворот и визгливо заорала:

— Петька, твою душу мать! Свинья не кормлена! Корову не встретил…

— Дама! — прервал ее Суворов. — Можно вас отвлечь на минутку!

«Дама» подняла голову и недружелюбно уставилась на нас.

— Чего надо? — спросила она, не выпуская из рук тельняшку своего супруга. Тот слабо барахтался у ее ног, пока не встал на четвереньки.

— Мы хотели узнать про вашу соседку, Марину, — вежливо сказал Суворов. — Дома ее нет. Куда она подевалась?