Сибирская амазонка

— А ты знаешь, где эта глухомань находится?

— Чего ж не знать? Наверняка за озера подадутся, в самые горы, за реку Гутару. Там даже наши казаки не бывали.

— Почему?

— А нельзя, там угодья тафаларских татар.

— Понятно, — кивнул Алексей, — но почему ж тогда ратники сразу не ушли в горы, ведь они наверняка знают, что труп Голдовского нашли? Что их тогда задержало? Почему остались?

— У вас, дядька Лексей, вопросов, что ворон на гумне, — посмотрел на него с укоризной Сашка. — Не знаю прям, как и ответить… — Он обвел взглядом поляну, остановил его на лошадях, которые паслись за балаганом. Видимо, казачок колебался, решая, стоит ли ему рассказывать дальше и сколь глубоко посвящать Алексея в тайны загадочных ратников и объяснять причину их задержки после казни Голдовского, о которой он, судя по продолжительности колебаний, знал, но не решался открыть ее полицейским.

— А ты отвечай как оно есть, не виляй и не старайся нас обмануть. — Алексей пытался говорить убедительно, хотя понимал, что доводы его гораздо слабее вполне правомерных опасений казачка. — Ты ведь уже взрослый и понимаешь, что мы служим в полиции и не можем оставить все эти дела без последствий. И чем больше ты станешь запираться, тем больше неприятностей будет у твоего отца. Учти, за подобное укрывательство, если о нем узнают в губернии, можно с атаманства слететь.

— Так если я не скажу, как в губернии узнают? — вполне резонно спросил Сашка. — А расскажу, тогда точно у бати папаха слетит!

— Не упрямься, Александр! — сказал устало Алексей, пытаясь не выдать желания накостылять маленькому упрямцу по шее. — Рано или поздно мы все разузнаем, но если ты нам поможешь, то обещаю, что и бате твоему меньше достанется.

Все сделаем, чтобы он в атаманах остался. Понимаешь, все, что в наших силах, сделаем.

— Нет, дядька Лексей, — заявил Сашка и поднялся на ноги. Голос его звучал твердо — казачок избавился от сомнений:

— За Шихан мы вас уведем, а там уж сами отдувайтесь.

Батю мы не сдадим, но все, что сами знаем, покажем. А коли случится какая беда, чур, мы с Шуркой не виноваты. Вы сами напросились.

— Ладно, договорились! Спасибо и на этом, — вздохнул Алексей, сдаваясь. И тоже поднялся на ноги. Он хорошо понимал, что Сашка побаивается, что его сочтут предателем, а такое бесславие в казачьей среде не забывается всю жизнь и строго порицается, как главнейшее отступление от казачьих законов. Поэтому Алексей не стал настаивать на дальнейших Сашкиных откровениях. Тот и так сказал предостаточно, чтобы в голове зароились мысли. Неужто ратники потому пошли на убийство Голдовского, что решили уйти из этих мест? Почему? И только ли боязнь наказания заставляет их покинуть давно обжитые места? Но тогда не ясно, по какой причине они задержались? Возможно, из-за раненого? И кто он такой? Почему его жизнь оказалась им настолько дорога, что ратники предпочли пренебречь опасностью и не скрылись в горах, хотя времени у них осталось совсем немного. Всего несколько недель. В августе в тайге пойдут дожди, а в горах выпадет первый снег… А ведь надо будет еще срубить зимовья, обустроиться, заготовить дрова, чтобы пережить лютые в этих местах морозы…

Сашка, обрадовавшись, что его оставили в покое, помчался к лошадям. Шурка уже вылез из балагана и крутился возле жеребенка. Братья встретились и затеяли оживленный разговор, размахивая руками и то и дело оглядываясь на Алексея.

Но тот, занятый своими мыслями, не слишком обращал на них внимание. Казачата тем временем перестали болтать и, навесив над огнем два котелка, принялись готовить завтрак.

В один из котелков засыпали пшено для каши, во втором кипятили воду для чая.

Переговаривались братья шепотом, вероятно, чтобы не привлекать к себе внимания, действовали сноровисто, и вскоре каша забулькала на огне, издавая аппетитный запах, что, несомненно, отвлекло Алексея от его мыслей. Он спустился к ручью, там на высоком, почти в рост человека пне они вчера оставили вымытую после ужина посуду, и остановился в изумлении. Посуды не было: ни чашек, ни ложек, ни кружек…

Вместо них на пне красовался венок из желтых купальниц и голубых незабудок. Он подошел ближе и стал озираться по сторонам: возможно, кто-то переложил посуду в другое место? Но зачем? Пень был самым подходящим местом: и собаки не оближут, и лошади не наступят, если им вздумалось бы напиться…

Алексей пожал плечами и направился к костру, решив узнать у близнецов, не они ли перепрятали посуду, по какой причине и куда? Но не успел. Навстречу ему спускался к ручью Иван. Заметив в руках приятеля венок, он вытаращил глаза: