Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

Бросок получился слабым и совсем не величественным. Кольцо подлетело метра на полтора, зависло, в падении скользнуло по грязно-желтому боку сфинкса и, упав на плиты, было затянуто жаждущим камнем. Ванька недоверчиво попытался нашарить его взглядом, думая еще, что оно куда-то откатилось, но нет. Кольцо исчезло совсем, а вместе с кольцом из Ваньки ушла и магическая сила, точно он вырвал из себя сорняк с длинным извилистым корнем.

Внутренне Ванька безошибочно ощутил, что может теперь выкрикивать Искрис фронтис целыми сутками и ровным счетом ничего не произойдет. И пылесос больше не взлетит, не откликнется ни на одно, даже самое тихоходное заклинание. Добровольная жертва принесена, и отыграть назад ничего нельзя. Да и нужно ли? Разве так не хорошо?

Боль из изувеченного тела куда-то ушла, а на ее место пришла необычная легкость. Ваньке захотелось засмеяться. Именно это он и сделал. Избитый, расцарапанный, но радостный и смеющийся человек.

В пустоте послышался не стеклянный, но глухой металлический звон, подобный тому, как если бы кто-то ударил ложкой по перевернутому ведру. Ванька понял, что это развеялся Разрази громус .

Сфинкс метнулся к Ваньке.

– Думаешь, победил? Да, я загадал именно это, но что ты-то выиграл? Ты сам лишил себя всего! – зашипел он.

– Ну и что?

– Как ну и что? Да ты теперь обычный смертный! Ты никто! Я тебя прикончу! – и вне себя от гнева Мегар прыгнул на лежащего Ваньку.

Но – странное дело! Теперь, когда Ванька не был защищен магией и стал как будто легкой добычей, сфинкс даже не сумел к нему прикоснуться. Он мог только метаться вокруг, отдергивая лицо, будто Ваньку оберегал незримый для него самого, но вполне очевидный для разжалованного полубожка огонь.

– У обычных людей тоже есть своя защита, и, откровенно говоря, она гораздо лучше нашей. Мы, самонадеянные пигмеи, заботимся о себе сами, о них же заботится та сила, что много мудрее и сильнее нас, – сказал Сарданапал.

Вышагнувший из круга Тарарах отодрал сфинкса от Ваньки, несколько раз с чувством пнул, и за ассирийскую бороду выволок скулящего Мегара из Битвенного Зала.

– Пойдем отсюда! Разговор есть! – мрачно пообещал Тарарах.

К удивлению Тани, Мегар повиновался, хотя и огрызался, когда питекантроп тащил его вон. Лишь щурился слезящимися глазками, точно напачкавший кот. Он не только сдулся, но, чудилось Тане, и потерял всю свою силу. Казалось, пирамида зла, которую он старательно воздвиг, обрушилась и погребла его.

– И что с ним теперь будет? – спросила Таня.

– Думаю, Мегар раз и навсегда усвоит, что такое разгневанный питекантроп, – спокойно предположил академик Сарданапал. – Я Тарараха хорошо знаю. Он вскипает медленно, но, когда вскипел, сдерживать его бесполезно. Да и не хочется, если откровенно.

Донесшийся из коридора грохот и унылый мяв сфинкса доказали, что сдерживать Тарараха действительно бесполезно.

– А сфинкс не применит против Тарараха магию? Все-таки языческий божок… – опасливо спросила Таня.

– Едва ли. Магия блокирована неизвестным доброжелателем на ближайшие… – академик посмотрел на часы, – пятьдесят восемь… уже пятьдесят семь минут… Как, однако, быстро летит время!

– А кто ее блокировал?

Академик Сарданапал скромно поклонился.

– Ваш покорный слуга! – сказал он.

Таня бросилась к Ваньке. Вокруг него уже суетились домовые, неизвестно когда успевшие прибыть в Битвенный Зал. Тревожно вереща, они в большой спешке грузили его на носилки, а погрузив, тянули их в разные стороны. Ванька стоически терпел до тех пор, пока Медузия, сдвинув брови, не навела некое подобие порядка.

Выбегая вслед за Ванькиными носилками, Таня услышала, как Великая Зуби о чем-то спросила академика. Вопроса она не расслышала, зато хорошо расслышала ответ:

– А по-моему, ничего удивительного нет. Зло способно на многое. Глупо недооценивать его силы. Но существуют вещи, неподвластные его разумению. Например, возможность жертвы, осмысленной, неистеричной, спокойной. Такая жертва всегда находится за гранью понимания зла.

– Но как Ванька угадал? – спросила Зуби.

Академик пожал плечами.

– Про кольцо он знал. А остальное сердце, думаю, подсказало, когда сфинкс начал его терзать. Мегар запутался в собственных сетях. Сфинкс мучил Ваньку, чтобы Ванька применял магию. Тот же совершил строго обратное, а именно совсем от нее отказался.

– Но почему Мегар загадал именно это?