Не так страшен черт

Ученый ответил не сразу, как будто ему потребовалось какое-то время, чтобы припомнить, действительно ли все было именно так, как я говорил.

– Ну да, – не спеша произнес Алябьев.

Медленно наклонившись вперед, он взял в руку кружку с остывшим чаем, стоявшую на краю стола, и, сделав из нее глоток, снова поставил на прежнее место.

– У Соколовского тоже была такая авторучка?

Ответ вновь последовал после непродолжительной, но отчетливо заметной паузы:

– Да.

– Вы не припомните, что именно было изображено на штампе принадлежавшей Соколовскому авторучки?

Алябьев не спеша хлебнул чайку, после чего поинтересовался:

– А, собственно, зачем вам это?

– Дело в том, что я получил по факсу ряд документов, и некоторые из них были помечены штампом, которым, как я догадался, Соколовский по привычке заменил свою подпись, – с ходу соврал я. – Но, поскольку связаться с Соколовским лично мне пока не удалось, я хотел бы быть уверенным, что это действительно его бумаги.

Новый вопрос Алябьева прозвучал едва ли не прежде, чем я успел закончить свою фразу:

– Что это за бумаги?

Подобный интерес показался мне совершенно неуместным, поэтому я вежливо, но решительно дал понять своему собеседнику, что ответа на него он не получит:

– Извините, Александр Алексеевич, но в данном случае речь идет о коммерческой тайне.

Алябьев с явно показным безразличием дернул плечом и снова взялся за кружку с чаем.

– На штампе, принадлежавшем Соколовскому, была изображена какая-то маленькая птичка, – сказал Алябьев. – Сам Николай называл ее воробьем. Но я бы не поручился за то, что это был именно воробей, просто маленькая птичка.

Я с трудом удержался, чтобы не улыбнуться и не щелкнуть радостно пальцами. То, что сообщил мне Алябьев, многое позволяло расставить по местам.

– А у вас случайно не сохранилась какая-нибудь бумага с оттиском этого штампа? – с надеждой спросил я.

Ничего не ответив, Алябьев выдвинул ящик стола и принялся рыться в заполнявших его бумагах.

– Держите, – сказал он, протягивая мне помятый лист писчей бумаги стандартного формата.

На листе шариковой авторучкой, четким, разборчивым почерком было написано: «Проект отчета Лаборатории генно-инженерных разработок за второе полугодие 2004 года. Зав. лабораторией Н.Н.Соколовский». Ниже шли четыре пункта, каждый из которых содержал не более двух-трех строк. В правом нижнем углу стоял штамп: маленькая красная птичка, помещенная в центр круга, – уменьшенный вариант того изображения, которое выдал компьютер Гамигина, обработав неясный отпечаток, оставшийся на столике в Интернет-кафе.

– Это какой-нибудь важный документ? – взмахнув листом бумаги, спросил я у Алябьева.

– Вы думаете, кого-то сейчас интересуют лабораторные отчеты? – усмехнулся ученый.

– Я могу забрать этот листок?.. Чтобы было с чем сравнивать…

Алябьев с безразличным видом провел по воздуху открытой ладонью, что, наверное, должно было означать согласие. Поблагодарив своего собеседника, я сложил лист бумаги вчетверо, сунул его в карман и поспешил назад в свой офис.

– Красный Воробей – это Соколовский! – радостно сообщил я Гамигину, ожидавшему меня не в кабинете, где я его оставил, а в прихожей, сидя на диване.

Выложив на стол, я припечатал ладонью листок с проектом лабораторного отчета, написанного рукой Соколовского.

Гамигин отреагировал на добытое мною вещественное доказательство довольно-таки безразлично.

– Я в этом даже и не сомневался, – быстро произнес он и посмотрел на часы.

– Мог хотя бы за компанию порадоваться, – обиделся я.

– Извини. – Гамигин поднялся на ноги и подошел к столу. – Меня срочно вызывают в отдел.

– Что-то случилось? – насторожился я.

– Можно сказать и так, – коротко кивнул черт. – Обнаружено тело Ястребова.

– Да ну? – удивленно вытаращил глаза я. – Где это вы его отыскали?

– В той же гостинице, где он проживал до убийства, – ответил Гамигин и быстро, чтобы предупредить все вопросы, которые я собирался ему задать, добавил: – Детали мне неизвестны. Извини, но мне пора ехать. Как только будут какие-нибудь новости, я с тобой свяжусь.

– Да нет проблем, – улыбнулся я и подмигнул своему новому помощнику: – Мы здесь с Сергеем и вдвоем управимся.

– Насколько я понимаю, эта бумага побывала в руках у Соколовского? – спросил Гамигин, указав на лист, который я положил на стол.