Темные отражения

К полудню Пилат и Павел перевалили через хребет, и подъем сменился довольно крутым спуском. Только посох с острым железным наконечником позволял удержаться на узкой и скользкой тропинке.

Шедший впереди Пилат неожиданно остановился.

– Что случилось? – спросил, налетев на его спину, Павел.

– Сейчас увидишь, – загадочно пообещал Пилат.

Отколов концом посоха большую глыбу льда, Понтий Пилат толкнул ее по тропинке вниз.

Льдина прокатилась не более десяти метров, когда с обеих сторон от тропинки из-под снега выскользнули огромные желтовато-белые штыри, изогнутые и заостренные на манер слоновьих бивней, и придавили кусок льда к земле. С сухим треском лед разлетелся в мелкую крошку.

– Снежные когти, – сказал Понтий Пилат.

– Это какой-то зверь? – спросил пораженный Павел, представив на месте льдины себя.

– Кто его знает, – дернул бровью Пилат. – Из-под снега вылезают только одни когти.

Через пару минут когти снова разошлись в стороны и скрылись под снегом.

– Здорово? – спросил Пилат.

– Да-а-а, – протянул Павел. – Только как же мы здесь пройдем?

– Есть способ.

Понтий Пилат достал из кармана рюкзака круглую ручную гранату, сдернул с нее чеку и катанул вниз по склону.

Снежные когти вновь хищно сомкнулись над добычей, но в тот же момент содрогнулись от взрыва и, разойдясь в сторону, затряслись мелкой нервной дрожью.

– Теперь – бегом! – крикнул Пилат и подтолкнул Павла в спину.

Оскальзываясь, теряя равновесие, Павел побежал вниз по тропинке. Один раз он чуть было не упал, но его подхватил за ворот бегущий следом Пилат.

Пробежав мимо когтей, они еще метров двадцать скользили по склону, прежде чем смогли остановиться.

– Ну, как? – спросил, переведя дыхание, Пилат.

– Нормально, – быстро приходя в себя, ответил Павел.

– Теперь уже почти пришли. Вон видишь ледяное озеро? – Пилат указал рукой на лежащий под ними цирк, почти идеально круглой формы, с замерзшей водой на дне. – За ним спуск в долину. Там уже Тер. Если ничего не случится, вечером будем гулять по травке.

Случилось.

Когда они были уже почти на середине замерзшего озера, лед под их ногами содрогнулся.

– Черт, – злобно выругался Пилат. – Пластун проснулся некстати. Бежим скорее!

Скользя по льду, Пилат и Павел побежали к берегу.

Удары из-подо льда становились все сильнее и чаще, казалось, вот-вот лед начнет крошиться.

Павел поскользнулся и упал на рюкзак. Метрах в двух от него, проломив лед, вверх ударил фонтан пара и мелких водяных брызг.

Схватив Павла за ворот куртки, Пилат рывком поставил его на ноги и закричал: – Беги к берегу. А я попробую остановить его.

Павел побежал было в указанном направлении, но остановился и оглянулся на Пилата.

Тот подбежал к лунке, из которой бил фонтан, и, взмазнув посохом, с силой загнал его под лед. Низкий, вибрирующий, вселяющий в душу ужас звук раскатился над озером.

Лед под ногами Пилата вспучился и, расколовшись на куски, опал.

Оказавшись в воде, Пилат отчаянно цеплялся пальцами за продолжающуюся крошиться кромку льда. Рванувшись всем телом вперед, он попытался выбраться, но рюкзак за плечами тянул его вниз, под лед.

Павел сбросил свой рюкзак и кинулся на помощь Пилату.

– Не подходи! – закричал Пилат. – Лед ломается.

Павел лег на живот и, чувствуя, как дрожит и прогибается под ним лед, пополз к полынье.

Подобравшись к самой кромке, он одной рукой ухватил Пилата за ворот, а другой вытащил нож и обрезал лямки рюкзака у него на плечах. Перебирая руками куртку Пилата, он стал медленно вытаскивать его из воды. Пальцы, схваченные ледяной водой и ветром, деревенели, отказывались слушаться. К тому времени, когда ему удалось наконец перевалить все тело Пилата на лед, он сам был по пояс мокрый.

Оттащив Пилата от края полыньи, Павел поднялся на ноги и стал поднимать Пилата.

– Поднимайся, поднимайся же, – зло бормотал он, трясясь и стуча зубами от пронизывающего тело до самых костей холода. – Надо идти, иначе мы здесь околеем.

Пилат, совсем было вставший на ноги, рухнул на колени.

– Не могу, – простонал он.

Павел чувствовал, как ледяная корка сковывает мокрую одежду. Холод пробирался все глубже в тело, сдавливая сердце, останавливая его прерывистый бег.

– Идем, Пилат, идем… Какой ты, к черту, прокуратор…

Пилат стоял на четвереньках и пытался, отталкиваясь коленями, двигаться вперед, но только снова и снова падал, беззвучно плача от обиды на собственное бессилие. Павел тянул почти неподвижное тело за воротник, сам не понимая, куда и зачем его тащит, – для промокших насквозь, замерзающих людей не было спасения в бескрайней белизне ледяной пустыни. Но Павел все еще полз, волоча за собой Пилата, к краю цирка, за которым, как обещал Пилат, должен быть спуск в мир солнца и тепла.