Ржавый Рыцарь и Пистолетов

— Присаживайтесь, — повторила женщина с шалью на плечах.

Даша вгляделась в ее лицо. Никак ровесница — если и старше, то ненамного. Но по голосу не скажешь. По голосу — лет шестьдесят, не меньше.

Даша подчинилась ей и опустилась на доски.

— Ты пуховик сымай! — посоветовала ей девица в рваных колготках. — Дальше «трюма» его не скрадут. А на Чапайку ты внимания не обращай! Это она так, куражится над новенькими! Только Галька ей рога обломала, живо фонарь подвесила.

— Шо там балабонишь, сикалка! — отозвалась из своего угла Чапайка. — Эта хто кому фонарь?

— Тебе, тебе подвесила, — отозвалась весело девица и добавила: — Заткни хлебало, чтобы не воняло!

— Эля, — сказала женщина в шали укоризненно, — что за язык?

— Простите, Наталья Сергеевна, — виновато произнесла девица и шмыгнула носом. — Эта лярва, простите, сука то есть… — она тихонько засмеялась, — нормальный язык забыла, правда забыла…

Женщина покачала головой и протянула Даше ладонь:

— Наталья Сергеевна. Бывшая учительница словесности. Учила таких молодых дурочек русскому языку и литературе, а теперь вот сама учусь… Новой жизни учусь, за решеткой.

— Что случилось? — спросила Даша. Странное удушье, не дававшее ей покоя с утра, самым удивительным образом исчезло в этой вонючей и сырой камере. И она снова обрела способность говорить и сочувствовать чужому горю.

— Сто пятая, — ответила тихо учительница. — Убийство…

— Она мужика своего порешила, топором по кумполу, — радостно сообщила из своего угла мерзкая баба. — Учительша, как теперя деток учить будешь?

— Заткнись! — произнесла угрожающе Галина и сжала кулаки. — Заткнись, сука! Язык вырву, погань такая!

— Успокойся, Галя! — Наталья Сергеевна даже улыбнулась краешком рта. — Я уже привыкла. А поначалу, когда это… случилось, в петлю полезла, да свекровь не позволила… От стыда полезла, перед родителями, учениками, перед детьми своими… И только здесь поняла, что ничего не боюсь. И людской молвы не боюсь, и за детей не боюсь, потому что этого выродка прикончила, который всю жизнь нас ломал, издевался… — Она закрыла лицо ладонями и покачала головой: — Что это я? Простите! У каждого свое горе! Простите!

— Вежливая, без «пардоньте» слова не скажет! — захихикала опять Чапайка. — Ниче, на зону вместе пошкандыляем. Лет этак десять подкинут за то, что с умыслом…

— Что значит — с умыслом? — спросила Даша.

— Специально готовилась, топор за дверью держала, — пояснила Галина и погладила учительницу по руке. — Муж у нее сильно пил, избивал, дочку ее от первого брака преследовал, сама понимаешь… А в селе все на виду. Девчонку стали дразнить, вот Наташа и не выдержала… Только на следствии надо хитрее быть, страдания свои на первый план выпячивать, слезами горькими уливаться, а она все как есть вылепила. «Да, хотела убить! Готовилась! Убила и не жалею об этом!» Впрочем, следакам на наши страдания… — Она махнула рукой и отвернулась.

Чапайка встала на колени и подползла к ним.

— Вы, бабы, шибко не балабоньте, тута всяко могет быть! А вдруг менты свою биксу подсадили? Подвесит бороду, такая, дескать, сякая…

— Я — не бикса, — сказала Даша сухо, — никто меня не подсаживал. Я сама за себя.

— Тоже сто пятая? — деловито справилась Чапайка и подползла еще ближе. — Кого замочила?

— Я киллера подстрелила, — ответила Даша, не глядя в ее сторону. — Убийцу наемного…

— Постой! — Чапайка скатилась на пол и встала перед Дашей на колени. — Так то ж про тебя судачат, что ты Паши Лайнера шмара?

— Заткнись! — заорала неожиданно девица в колготках. — Какая она шмара? Выбирай слова, сука!

— Ой, прости, з-за-ради Христа прости! — Мелко крестясь, Чапайка подползла вплотную к нарам. — Не знала я, что ты этого м… кокнула! — И вдруг схватила Дашу за руки и попыталась их поцеловать.

— С ума сошла! — Даша оттолкнула ее от себя и забралась с ногами на нары. — С чего тебя разобрало? И не кокнула я, как ты говоришь, эту сволочь, а только ранила.

— Так ему ж точно не жить, если менты в одиночку его не запендюрят! Братва его ж на куски порвет! — Чапайка преданно уставилась на Дашу. — А тебя, девка, на руках носить будут, на зоне с ворами кушать станешь, за то, что Пашиного убивца замочила!

— Откуда ты про Пашу знаешь? — спросила Даша сквозь зубы.

— Так то ж телефон! — изумилась ее непонятливости Чапайка. — Наш, зэковский! Ешшо с утра все знали, что Пашу взорвали.