Ржавый Рыцарь и Пистолетов

— Вы полагаете, он жив?

— Даже не сомневаюсь, — усмехнулась Даша, — Пистолетов — это его кличка, — пояснила она, заметив удивление на лице Алексея, — классный оперативник. Хитрый, ловкий, подозрительный, лукавый и вместе с тем крайне обаятельный тип. Тертый, битый, шилом бритый — его любимая присказка. Думаю, он уже за границей. И Маргариту — мать его детей — зря терзают. Об этом лучше спросить Светку, его любовницу, если, конечно, они не смылись за рубеж на пару.

— У них так далеко зашло?

— Что вы ко мне привязались? — Копившееся в душе раздражение внезапно вырвалось наружу. — Какое мне дело до их отношений? — выкрикнула Даша, и ничем не сдерживаемые слезы хлынули по щекам. — Что вы лезете со своими вопросами? Как старая сплетница! Все вам надо знать, даже то, что знать не полагается! Мне на это наплевать! Сухарев, Райсман, бухгалтер… Они для меня чужие люди! Да, они погибли! Но пусть их оплакивают родственники, друзья, женщины. У меня есть кого оплакивать! Паша, Оляля! Без них мне плохо, их я люблю! — Тяжелый тошнотворный комок подступил к горлу. Даша закашлялась и схватилась за горло. — Меня сейчас вырвет, — произнесла она с трудом и тотчас бросилась в туалет.

Никогда ей не было так плохо. Ее буквально выворачивало наизнанку, спазмы стягивали мышцы, она задыхалась, и слезы ручьем бежали по лицу. Наконец позывы к рвоте прекратились. Голова кружилась от слабости, когда она прошла сначала в ванную, а после того как прополоскала рот и умылась — на кухню. Алексей с самым несчастным видом дожидался ее там.

— Господи, Даша, — он взял ее за руку, — я не виноват. Все, что я приготовил, из свежего мяса и овощей.

— Здесь вы ни при чем, скорее всего, это нервное, от переутомления!

— А раньше у вас бывали подобные приступы? — Алексей смотрел обеспокоенно и даже взял ее за руку, словно собирался проверить частоту пульса.

— Да никогда, — Даша слабо улыбнулась в ответ, — разве только во время беременности… Но это было двадцать лет назад и… — и, еще не закончив фразу, поняла: да, она действительно самая пустоголовая и безответственная женщина на свете. Это ж как надо было сойти с ума, чтобы забыть, пусть и в угаре бесшабашной страсти, что следует предохраняться! Такие проколы простительны разве что девчонкам-малолеткам, хотя в подобных вопросах они порой подкованы гораздо лучше своих мамаш. Но она-то взрослая опытная женщина — и вдруг повела себя столь беспечно и безответственно! Просто вопреки здравому смыслу и своей обычной осторожности! Даша быстро прикинула в уме сроки, которые всякая женщина знает лучше таблицы умножения. По всем показателям она не должна забеременеть. Дни были неблагоприятными для зачатия. Но кто его знает?

Признаться, после этих шатких доводов она с трудом взяла себя в руки, утешаясь тем, что тошнота совсем не показатель беременности. Тем более прошло совсем немного времени с той ночи, которую она в последний раз провела с Пашей. Так рано токсикоз не проявляется…

Даша понимала, что эти аргументы слишком слабы, чтобы окончательно успокоиться, ведь до традиционных «женских праздников» оставалось, по ее подсчетам, два, в крайнем случае три дня. И ей придется прожить их в тревоге из-за собственной безалаберности и только потому, что она забыла выпить пару нужных в таком случае таблеток.

Она подняла глаза на Алексея, тот, видно, заметил в них легкую панику и, кажется, о чем-то догадался, потому что сказал с едва заметной улыбкой:

— Какие ваши годы, Даша! Все у вас получится, я знаю! Вы отважная, сильная женщина! И очень красивая! — Его горло сжал спазм, и он быстро отвернулся. — Я всегда искал такую женщину, как вы! Но, как видите, опоздал!

— Алеша, — Даша положила свою ладонь поверх широкой мужской, — не надо сейчас! Вы, наверно, именно тот человек, который нужен мне на самом деле. Милый, заботливый, у вас получается самое трудное: вовремя поставить меня на место… Но Паша… Он погиб… С ним я поняла, как это чудесно, когда мужчина и женщина любят друг друга взаимно! Я не хочу вас обманывать! Вы мне приятны, но и только! Простите, я не могу… — Даша закрыла лицо ладонями. — Я не могу говорить на эти темы. Мне больно, горько, обидно! Я не пойму, почему у меня отняли любовь, за какие грехи наказали?

— Даша, милая, — Алексей отнял ее руки от заплаканного лица и вручил носовой платок: — Возьмите. Это матушкин подарок.

Даша взяла в руки кусочек шелка, развернула его и почувствовала, что стремительно, до свиста в ушах летит куда-то вниз, при этом сердце бьется где-то в горле и уже нечем дышать…