Мятеж обреченных

Юнни свернул за угол казармы. За бараком располагалась небольшая теплица, выстроенная полгода назад по приказу полковника Бизарда. Теплица снабжала батальон свежими овощами и зеленью, несколько разнообразившими не слишком-то изысканное меню солдатской столовой. Правое крыло теплицы почти вплотную прилегало к окружающей гарнизон стене, состоящей из поставленных вертикально бетонных плит.

Поставив ногу на приступок возле стены, Юнни подпрыгнул и ухватился руками за верхний край бетонной плиты. Подтянувшись, он закинул наверх ногу и сел на стену верхом.

Он просидел так несколько минут, глядя то на тусклые огоньки, горящие в тамбурах казарм, то на поля, темнеющие по другую сторону стены. Стена казалась ему границей, разделяющей два мира, шагнув за которую он навсегда останется один. Ему никто не был нужен, кроме Гайлы, которую теперь уже было не вернуть.

Перекинув ноги через стену, Юнни спрыгнул по другую ее сторону и быстро зашагал по мокрой от прошедшего недавно дождя траве прочь от выстроенных в ряд бетонных блоков, на одном из которых была нарисована голова с высоким гребнем волос, тянущимся ото лба к затылку, страшно выпученными глазами и торчащим изо рта длинным, изгибающимся подобно змее языком. «Главный кейзи», как называли эту безобразную рожу в части, являлся неофициальной эмблемой батальона.

В отличие от других, Юнни никогда не находил в названии батальона ничего забавного, главным образом потому, что с детства привык считать истории о зловещих живых мертвецах-кейзи не досужим вымыслом деревенских старух, а истиной, сомневаться в которой могут только глупцы. Опасаясь насмешек, он держал свое мнение при себе. Но в том факте, что он попал в батальон, носящий название «Кейзи», ему постоянно видилось зловещее предзнаменование.

И вот оно сбылось. Ждать пришлось не так уж долго.

Один в целом мире, он брел по дороге, ведущей неизвестно куда, и не имел ни малейшего представления о том, где и когда закончится его скорбный путь.

И все же, когда заброшенный проселок, по которому он шел, вывел его на широкую укатанную дорогу, засыпанную крупной щебенкой и со сточными канавами по краям, Юнни проявил разумную осторожность. На дорогах, поддерживаемых в относительном порядке, разъезды патрулей внутренней стражи встречались чаще, чем одичавшие бездомные рекины, бегающие вдоль обочин. Поэтому Юнни сразу же свернул с дороги в поле. В принципе ему было все равно, в какую сторону идти, но чего ему хотелось меньше всего, так это закончить свои дни в застенках Управления внутренней стражи или в штрафном лагере.

Местность вокруг была типичной для центральной части Кедлмара. Зеленые луга, расстилающиеся на чуть всхолмленной равнине, были превосходнейшим местом для выпаса скота. Но с тех пор, как скотоводство в Кедлмаре пришло в упадок, сельские жители занимались разведением разве что только мелкой домашней птицы. Причиной тому послужил указ Пирамиды, в соответствии с которым все скотоводы были обязаны сдавать выращенную ими живность государственным заготовителям, разъезжающим по деревням и селам и расплачивающимся за мясо никому не нужными гурками. Самим же сельским жителям запрещалось торговать мясом под страхом административной ссылки в трудовые лагеря. Теперь скотину, идущую на мясо, выращивали только на государственных фермах. Кормили их там каким-то особым концентратом, изготовляемым из рыбьих голов и требухи. Трудно сказать, насколько нравилась такая пища скотине, но после нее даже тушенка воняла рыбой.

Юнни отошел от дороги метров на двести, когда у него вдруг появилось ощущение, что кто-то следует за ним по пятам. Подобное предположение казалось глупым, поскольку вокруг не было никакого укрытия, которое могло бы позволить незаметно подобраться к идущему по лугу человеку. Откуда в таком случае мог появиться преследователь?

Какое-то время Юнни удавалось удерживать себя от желания обернуться. Поступить так означало бы признать собственную слабость. Он был один, и для того чтобы убедиться в этом, не нужно было то и дело оглядываться через плечо. Но вопреки доводам рассудка, странное ощущение не исчезало. Оно становилось похожим на зуд, вызывающий нестерпимое желание провести ногтями по раздраженному участку кожи.

Сделав еще несколько шагов вперед, Юнни неожиданно для себя самого остановился и развернулся назад.

В трех шагах от него стоял невысокого роста лысый человек, облаченный в ярко-желтый халат странствующего философа. В былые времена по дорогам Кедлмара бродило немало таких самобытных искателей вечной и непрекословной мудрости жизни. Но с приходом к власти Нени Линна странствующие философы были объявлены приспешниками Совета Пяти, и вскоре все они сгинули в безвестности, превратившись не просто в далекое воспоминание, а в одну из легенд того Кедлмара, который на семьдесят пятом году правления Пирамиды навсегда канул в небытие.