Роман с Джульеттой

Безусловно, то состояние, в котором она пребывала, нельзя назвать влюбленностью, а любовью тем более. Это было совсем другое чувство, кардинально отличное от того, которое она когда-то испытывала к Молчанову. Никаких восторгов, романтических грез и рыданий в подушку, ожидания телефонных звонков и первого свидания…

Зазвонил внутренний телефон, и этот звук прервал ее мысли. Алина подняла трубку и услышала голос Ильи.

– Елена Владимировна, – сказал он. – Мы спускаемся вниз. Как насчет того, чтобы захватить и распить бутылочку вина? Настоящего французского? А?

– Вы могли бы меня и не спрашивать, – удивилась Алина. – Или в мои обязанности входит поддерживать в доме сухой закон?

– Вы меня неправильно поняли, – Алина по тону поняла, что Илья улыбается. – Как насчет того, чтобы вы присоединились к нам?

– Но я не знаю, – растерялась Алина. – По-моему, это неудобно!

– Да все удобно! – рассмеялся Илья. – Отметим начало вашей работы, чтобы все удачно сложилось и для вас и для нас.

– Вы думаете, я представляю какую-то опасность?

– Ну что вы? Какая опасность? – изумленно произнес Илья и снова рассмеялся. – Конечно, если вы из банды террористов или того хуже, агент конкурентов, тогда другое дело. Но носом старого разведчика чую, это не так.

– Спасибо на добром слове, – улыбнулась Алина, – так далеко я еще не зашла. А вина с вами я выпью. Немного, конечно, ведь завтра мне рано вставать. Нужно накормить вас завтраком. Скажите, к какому времени его нужно подать?

– А это необязательно! Мы завтракаем на заводе, – ответил Илья.

– И все-таки, будьте добры, не уезжайте, пока я не накормлю вас завтраком, – твердо сказала Алина. – Мужчина не должен приступать к работе на голодный желудок. Знаю я, что это за завтраки на скорую руку да еще в кабинете. Одним словом, никаких возражений!

– Стальная вы женщина, Елена Владимировна, – восхищенно произнес Илья, – но завтра нам нужно быть на заводе к семи утра.

– Значит, в шесть часов завтрак будет уже на столе, – сказала Алина. – И прошу вас не задерживаться, чтобы не разогревать его дважды, как это было с ужином.

– Простите нас, ради бога, – покаялся Илья. – О заводе мы можем говорить бесконечно. Через пару минут мы точно спускаемся вниз.

– Хорошо!

Алина положила трубку и принялась накрывать на стол.

* * *

Несмотря на то, что Алина сильно устала и переволновалась за день, ночью она плохо спала. И вроде бы поводов для беспокойства не осталось, дома все было в порядке. Тетушка освоилась на костылях и, как она бодро сообщила племяннице, вполне справляется с работой по дому. Степа с Никиткой снова побывали с Лидой на ипподроме, их официально занесли в список воспитанников школы верховой езды. И по этой причине только и разговоров было о лошадках и о том, как они помогали Егору кормить и чистить одну из них. Полина тоже внесла свою лепту в общий успех, доложив матери, что будет участвовать в школьном новогоднем спектакле на английском языке «Белоснежка и семь гномов».

Услышав про Егора, Алина предположила, что Лида с ним помирилась. Она хотела поговорить с племянницей и узнать, появлялся ли Тарзан на ипподроме, а если появлялся, не приставал ли снова к ней с ухаживаниями. Но Лида убежала вечером на репетицию тоже новогоднего спектакля, который студенты готовили для воспитанников детского дома и приемника для беспризорников, и разговор не состоялся.

О своих проблемах Алина решила не распространяться, лишь заверила Елену Владимировну, что все у нее замечательно, контакты с обитателями дома налажены, и на сегодняшний день это главное ее достижение.

Но с Ольгой Алина разговаривала дольше. Прогуливаясь по тропинке между соснами, она в деталях пересказала все события дня и почти слово в слово передала разговор с Маргаритой, Ильей и Луганцевым. Не стала скрывать, что за ужином выпила бокал вина и некоторое время поддерживала с ними беседу. О заводе говорили мало, все больше на отвлеченные темы, и даже поделилась с подругой своим открытием: оказывается, Луганцев совсем не скучный и чванливый сухарь, каким он представляется со стороны, а очень даже эмоциональный и веселый человек.

– Надо же, – фыркнула в трубку Ольга, – не знай я, кого ты изображаешь, подумала бы, что он пытается произвести на тебя впечатление. Впрочем, ты и в восемьдесят лет будешь сводить мужиков с ума.

– Оля, – укоризненно сказала в трубку Алина, – ты хочешь сказать, что он мне симпатизирует? Шестидесятилетней женщине?