Люблю твои воспоминания

— У нас полно времени, папа, — повторяю я. Хотя на этот раз успокаиваю саму себя.

В метро по дороге в аэропорт папа то и дело смотрит на часы и ерзает на сиденье. Каждый раз, когда поезд останавливается, он нетерпеливо толкает переднее сиденье, будто хочет сдвинуть поезд с места.

— Ты куда-то опаздываешь? — улыбаюсь я.

— Сегодня же понедельник. — Он смотрит на меня с тревогой. Папа никогда не пропускал встреч в клубе по понедельникам, даже когда я была в больнице. Он продолжает нервничать. — Я просто боюсь опоздать на самолет. Вдруг мы здесь застрянем.

— Думаю, мы успеем. — Я силюсь спрятать улыбку. — И потом, ты же знаешь, что этот рейс не единственный.

— Хорошо. — Он успокаивается и даже немного конфузится. — Может, я успею. Ох, они мне просто не поверят, — радостно говорит он. — Донал лопнет от зависти, когда в кои-то веки все будут слушать меня, а не его.

Он откидывается на спинку и смотрит на проносящуюся мимо окна черноту подземки. Всматривается и нее, не различая собственного отражения, зато он видит там что-то другое, происходившее много лет назад. Пока он пребывает в другом мире или в том же мире, но в другое время, я достаю мобильник и продумываю свой следующий шаг.

— Фрэнки, это я. Джастин Хичкок собирается завтра в Дублин первым утренним рейсом, и мне срочно нужно узнать, что он там делает.

— Как мне это выяснить, доктор Конвей?

— Я думала, у тебя есть свои способы.

— Ты права, есть. Но я думала, что экстрасенс у нас ты.

— Никакой я не экстрасенс и понятия не имею о том, какие у него планы.

— Твои способности угасают?

— У меня их никогда не было.

— Не важно. Дай мне час, я тебе перезвоню. Через два часа, как раз когда мы с папой стоим в очереди на посадку, звонит Фрэнки.

— Завтра в десять тридцать утра его ждут в Национальной галерее. Он там делает доклад о картине «Женщина, читающая письмо». Звучит заманчиво.

— Так и есть, по-моему, это одна из лучших работ Терборха.

Тишина.

— А, так это был сарказм? — понимаю я. — Ну ладно, лучше скажи, твой дядя Томас все еще руководит той компанией? — Я злорадно улыбаюсь, и папа смотрит на меня с любопытством.

— Что ты задумала? — спрашивает он подозрительно, едва я отключаюсь.

— Хочу немного развлечься.

— А разве тебе не пора на работу? Прошло уже несколько недель. Сегодня, когда ты пропала, Конор звонил тебе на мобильник, я забыл передать. Он в Японии, но я его очень хорошо слышал, — говорит папа, впечатленный то ли Конором, то ли телефонной связью — не знаю, чем именно. — Хотел узнать, почему в саду перед вашим домом до сих пор нет таблички «Продается». Сказал, что тебе следовало об этом позаботиться.

Он так обеспокоен, злюсь я, как будто я нарушила старинный обычай и без таблички «Продается» дом взлетит на воздух.

— Я не забыла. — Звонок Конора меня взбудоражил. — Я сама занимаюсь продажей. Завтра придут первые потенциальные покупатели.

Кажется, я его не убедила, и неудивительно, потому что я бесстыдно лгу, но мне стоит только просмотреть записи и позвонить клиентам, которые ищут подобную недвижимость. Я готова назвать несколько человек.

— А твоя компания в курсе? — Он подозрительно прищуривается.

— Да. — Я натянуто улыбаюсь. — Они сделают фотографии и установят табличку всего за пару часов.

Он закатывает глаза.

Мы отворачиваемся друг от друга и медленно продвигаемся в очереди на посадку. Пытаясь заглушить стыд за свою ложь, я отправляю эсэмэски кое-кому из клиентов, с которыми встречалась до больницы, чтобы узнать, не захотят ли они посмотреть дом. Затем прошу своего верного фотографа сделать снимки. Когда мы занимаем свои места в самолете, я уже договорилась о фотографиях и установке таблички «Продается» на вторую половину дня и условилась с возможными покупателями. Супружеская пара, оба преподают в местной школе, посмотрят дом завтра во время обеденного перерыва. В конце сообщения неизбежное: «Слышала, что произошло. Мне очень жаль. Думаю о тебе. До завтра, целую, Линда».

Я сразу же удаляю сообщение.

Папа смотрит, как я быстро жму на кнопки.

— Ты пишешь книгу?

Я пропускаю его вопрос мимо ушей.

— Ты заработаешь артрит большого пальца, а это, доложу я тебе, жуткая гадость.

Я нажимаю «Отправить» и выключаю телефон.

— Так ты не врала насчет дома? — спрашивает он.