Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

– И… и что мне делать? – растерянно спросила она.

– А вот это хороший вопрос, – засмеялась Арбенина. – Ты явно выздоравливаешь. Значит, так, дорогая моя: коль ты должна быть готова ко всему, в первую очередь надо не просиживать дни и ночи возле реанимации, а работать, причем чем больше – тем лучше, потому что, каков бы ни был исход, тебе потребуется много денег. Их надо заработать. Накануне несчастья Лев Алексеевич говорил, что ты должна через короткое время ехать на гастроли, вот время прошло, а ты здесь. Почему?

– Но как же… ведь Лева… и Анна Викторовна… – забормотала Елена.

– Вот именно, Лева и Анна Викторовна, – сердито откликнулась актриса. – Анна Викторовна прекрасно может остаться здесь контролировать ситуацию, ежедневно общаться с врачами и информировать тебя. А ты должна работать, работать и работать! Как ломовая лошадь, забыв обо всех своих страхах и сомнениях. Я знаю, что ты мне сейчас скажешь: невозможно и неправильно думать о работе, когда у тебя муж при смерти. Так?

Елена молча кивнула и низко опустила голову.

– А я тебе скажу, что и возможно, и правильно. Потому что в твоей работе не только ты одна, там задействовано огромное количество людей, чья работа и, соответственно, заработок впрямую зависят от того, что делаешь ты, Елена Богомолова. Это у тебя несчастье, это ты переживаешь, это у тебя муж при смерти, а они? Они тут совершенно ни при чем, и их жизни тут ни при чем, а ты ведешь себя так, что поставила весь коллектив в зависимость от своей ситуации. Труппа уехала на гастроли без тебя?

– Да. Я все организовала, как смогла…

– Вот именно, как смогла, – презрительно фыркнула Арбенина. – А нужно организовывать так, как надо, как должно быть, а не как ты смогла, то есть кое-как. Когда следующие гастроли?

– Труппа сейчас в Иркутске, там пять спектаклей, потом прямо оттуда они должны ехать в Новосибирск, потом в Красноярск, в Томск, оттуда – в Кемерово. Большой тур по Сибири.

– Вот и покупай билет, лети в Иркутск и включайся в работу, – посоветовала Евгения Федоровна. – Что будет – то будет, а люди, твои коллеги, не должны страдать. Им нужно жить, работать и кормить семьи. При чем тут Лев Алексеевич? При чем тут твое личное горе? Как только что-то изменится, ты в ту же секунду можешь вылететь в Москву. Не нужна ты здесь сейчас, пойми это! Тебе надо деньги заработать, чтобы подготовиться к будущему. Это же Льву Алексеевичу нужно в первую очередь, вот и постарайся ради него. Представляешь, сколько тебе потребуется денег, если он вернется домой инвалидом? А если, не дай Бог, скончается? Ты хоть знаешь, сколько нынче стоят достойные похороны?

Елена, уже вроде бы успокоившаяся, снова заплакала.

– Я не могу об этом думать…

– А надо. Надо думать. И готовиться надо. Смерть, морг, гроб, венки, похороны, могилы – это все элементы нашей жизни, от которых никому еще не удалось скрыться и спрятаться. Все через это проходят. И тебе придется, рано или поздно.

Домой Арбенина возвращалась глубокой ночью. Она очень устала от разговора с Еленой, но в то же время была довольна: ей казалось, что она сумела встряхнуть бедную девочку и направить ее по конструктивному пути. В последние двое суток, после разговора с Каменской Евгения Федоровна много думала о возможности собственной внезапной смерти. Нельзя сказать, чтобы мысли были приятными и веселыми, это только перед своими коллегами она бодрилась, на самом деле страх поселился в ней с первого же мгновения, как только ей сказали, что могут быть еще жертвы. Она пыталась представить себе, как кто-то подкрадывается сзади и бьет ее чем-то тяжелым по голове, и… Что? Она умрет? Или, как Богомолов, впадет в кому и окажется в реанимации, и будет лежать там сутками, неделями, месяцами с непонятным исходом, слабеющая, с зондами и трахеостомой, подключенная к аппаратам? Нет, нет и нет! Лучше сразу умереть. Даже если выживешь после такой травмы, то прежней жизни уже не будет, а в таком случае пусть лучше вообще не будет никакой. Другая жизнь Евгении Федоровне Арбениной, народной артистке России, не нужна.

Этот вторник выдался не по-осеннему солнечным, хотя и холодным. У Ирины Савенич было запланировано выступление перед отдыхающими в пансионате, которым руководил ее муж Коротков, и она хоть и не без труда, но вытащила-таки Настю и Чистякова с собой за город. Настя, конечно, не забыла о своем обещании поехать, данном за две недели до этого, но в последний момент что-то заленилась, ей захотелось поваляться дома на диване, поспать, побездельничать, ну, в крайнем случае – поработать. Однако Чистяков проявил завидную твердость.