— Но теперь ее нету!
И это лишь добавило тревоги остальным. Оказывается, даже в запертой комнате с установленной сигнализацией и выставленной стражей нельзя быть до конца спокойными.
— Если кошка улизнула от нас незаметно, то она может и назад вернуться незаметно, — пробормотала Светка.
— Или даже не она, а кое-кто пострашней и покрупней.
Теперь спать никто из девушек уже не мог. Катька с Маришей могли быть довольны. Они не спали, но и другим тоже было теперь не до сна.
Этот день ознаменовался еще одной страшной находкой. Но для начала за завтраком подругам испортили аппетит известием о новом трупе. Только Катька положила себе в тарелку аппетитную горку рисовой каши, залила ее вишневым вареньем и поднесла ко рту первую ложку, как ее толкнули под руку:
— Слышали, говорят, вчера на болоте нашли еще один труп! — произнесла одна из женщин, с которыми они вчера ездили помогать монахиням.
— Кто говорит? — чуть не подавилась Катя, которой пора бы уж привыкнуть, что ни один день ее пребывания в монастыре не обходится без трупа.
— На каком болоте? — подала голос Мариша.
— Кого, говорят, убили? — раздались заинтересованные голоса.
Женщина прожевала кусок бутерброда с домашним сливочным маслом и джемом из крыжовника и заговорила:
— Сама не знаю, не видела. В Ильичевке мы с вами в это время были. А только говорят, что человека убили! Мужчину. Вроде бы приезжий. Наш капитан туда к Никольскому скиту самолично бегал.
Мариша тяжело вздохнула. Все понятно. Им рассказывают про труп бедного психа. Его-то вчера и нашел капитан. Подруги уже были в курсе случившегося. И хотя теперь обошлось без подробностей, но аппетит все равно был уже испорчен. Без всякого удовольствия подруги доели кашу. Выпили по стакану еще теплого молока и сжевали кусок черного с изюмом и орехами хлеба, даже не чувствуя его потрясающего вкуса. И уже совсем в тоске вышли из трапезной. Теперь им предстояло разыскать брата Илию. И выяснить, какую работу он придумал для них на сегодня.
Но, увидев их, монах повел себя несколько странно. Вначале он замер, словно не зная, на что решиться. А потом круто повернулся и зашагал в обратном направлении. Подруги переглянулись. И помчались за ним следом.
— Доброе утро, отец Илия, — приветствовали они монаха.
Тот сделал вид, что оглох и ослеп, и еще прибавил шагу. Но подруги не отставали. Забежав вперед, они перегородили монаху дорогу. Тут уж он никак не мог сделать вид, что не замечает их.
— Доброе утро, — повторила Мариша.
— Как вы могли?! — скорбно воззвал к ним монах вместо ответа. — Я послал вас в удаленную от мира обитель, чтобы вы помогли там, а не разоряли ее.
— Вы это о чем? О приюте для психов? Так мы там ничего не портили!
— Вы наслали на сестер милицию! И теперь им, бедным, не дают покоя. Да еще грозится приехать жена того пациента, который сбежал от них.
Мариша нахмурилась.
— Интересно вы, отец, рассуждаете, — заметила она. — Между прочим, от сестер не обычный пациент сбежал, который погулял себе по лесам, по речкам, да и обратно вернулся. От них убийца сбежал. И тот факт, что ему самому потом отрубили голову, сути не меняет.
— Что?
— А то, что этого психа обвиняют в убийстве вашего художника и покушении на жизнь девушки из гостиницы.
— Этого не может быть! — резко возразил монах. — Я и отец настоятель лично беседовали с каждым из пациентов лечебницы. Все они мирные люди. И не способны на агрессию.
— Это следствие будет решать.
— Следствию не все ведомо!
— А вам? Что вам известно про убитого? Кто он такой?
— Мирской человек. Историк. Профессор. Очень далекий от суеты и жестокости мира.
— Что же этому человеку не сиделось у монахинь?
— Это мне не ведомо.
— Зато нам ведомо! — сказала Мариша. — Он сбежал, чтобы по душам потолковать с Владимиром.
Казалось, монах был изумлен.
— С художником? Они были знакомы?
— В том-то и дело, что, оказывается, были. А теперь Владимир мертв. Понимаете?
Некоторое время монах постоял, погруженный в раздумья.
— Сегодня приезжает жена убитого профессора, — сказал он наконец. — Если хотите, можете с ней поговорить.
Еще бы подруги не хотели. К тому же они поняли, что прощены. И брат Илия больше не держит на сердце против них никакого осуждения.
— Я буду молиться, чтобы не ведомый нам пока убийца раскаялся, — произнес монах. — Кстати, вас спрашивал наш участковый. Ступайте к нему. А я встану на молитву.