– Иллюминация впечатляющая, – холодно прокомментировал тем временем понтифик. – Хотелось бы, однако, лицезреть более существенные результаты, отступник. Посмотри – все святые братья лежат без чувств, они отдали тебе всю силу, без остатка.
Фесс только теперь понял, что вокруг стало необычно просторно, а вот ступить, напротив, некуда – весь пол покрывали свалившиеся вповалку инквизиторы.
– Терпение, Ваше святейшество, – с издёвкой в голосе отозвался отец Этлау. – Мы сделали всё, что в наших силах. Святая магия – это, извините, не огнешар, тут все не так просто, так что…
– Со стороны, однако, это выглядит именно как огнешары, – язвительно заметил предстоятель.
Цепочки огоньков легкими арками зависали над тёмной водой, непринуждённо перепрыгивая с корабля на корабль, превращая ряды галер в полыхающих сказочным светом обитателей бессветных глубин океана.
Тяжело дыша, Этлау привалился к стене рядом с некромантом. Из носа у него сочилась кровь, он постоянно вытирал её грязным рукавом рясы (с которой уже успели сорвать красный кулак – эмблему Святой Иквизиции), хлюпал, сморкался и сглатывал.
– Почему ничего не происходит, отступник? – в голосе Его святейшества архипрелата зазвенел металл.
– Терпение. – У Этлау, похоже, совершенно не осталось сил. Некроманту пришлось подхватить преподобного под руку, иначе его смертельный враг просто свалился бы ему под ноги.
Заклятье Этлау действительно работало. Но в отличие от каких-нибудь молний и тому подобного стихийного волшебства – медленно и неторопливо. Фесс ощущал эту работу, чем-то схожую с трудом жука-короеда, методично выгрызающего целые лабиринты под корой обречённого дерева. Наложенные инквизитором чары являли сейчас некроманту картину происходящего на штурмовых галерах – тесные ряды «новых зомби» невозмутимо застыли на длинных палубах, знакомые ещё по Арвесту шипастые доспехи плотно сдвинуты, косы подняты, с острия на остриё скачут огоньки Этлау, такие безвредные и безобидные на вид. Фесс, сколько ни старался, не мог понять, что же такое напустил на имперские галеры его былой визави.
– Мёртвые. Всюду мёртвые, – услыхал Фесс слабый шёпот Этлау. – Они научились… такого не умели даже дуотты.
– Это не зомби, – отозвался некромант. – Во всяком случае, совершенно не такие, как те, с которыми я привык иметь дело.
– Спаситель ещё не отвернулся от меня. – Этлау начала бить крупная дрожь, речь становилась всё более обрывистой и бессвязной. – Он, Он… дал силу. А Тьма – отвернулась. Она во мне… но молчит. Молчит… это… больно. Очень. Слушай меня, некромант, слушай внимательно. Я вижу… заклятье отражается… на Утонувшем Крабе… Там скрещиваются пути… там сердце паутины. Серое, чёрное и белое… Свет, Сумерки и Тьма…
– Там нет Тьмы, Этлау. – Инквизитор почти висел на руках Фесса, и без того не слишком оправившегося после откатного удара. – Мне тебя не удержать, преподобный.
– Тьма, Свет… неважно, некромант. Важно, что мы с их помощью делаем. С… с миром… и с самими собой.
Спаситель…
– Как Спаситель, Его сила оказалась в тебе вместе с Сущностью? – Некромант вплотную приблизил губы к уху инквизитора.
– Н-не знаю… – выдохнул тот. – Я не могу поверить, что они – в союзе…
– У Сущности нет союзников. Великие силы тоже враждуют за этот мир, не знаю уж, чем он им приглянулся, – шепнул в ответ Фесс. – Но, твоё заклятье, Этлау! Смотри, смотри!..
– Ваше святейшество!.. – завопил один из бреннерских воинов, помогавших приводить в чувство обессилевших после «кольца» мастеров Святой магии.
Фесс и инквизитор, мало что не отталкивая друг друга, припали к узкой бойнице.
Над портом словно бы всходила новая луна. Лучи сотен тысяч и миллионов огоньков, словно бесчисленные жуки-светляки, усеявшие флот Клешней, разогнали мрак, явив взору всё, до мельчайших подробностей. Поблекло даже зарево полыхавших в припортовом Аркине пожаров; звёзды совершенно померкли, небосвод, казалось, даже посерел, словно и впрямь наступало утро.
Зомби на палубах забеспокоились, толкались, пихались плечами так, что доспехи скрежетали, а некоторые шипы – так и просто ломались. Рабы-гребцы, напротив, безмолвствовали, словно погрузившись в глубокий сон. Катапульты перестали метать начинённые огнём ядра; чем занимались сейчас маги Клешней, некромант понять не смог, их словно бы охватила внезапная летаргия.