Война мага. Том 3: Эндшпиль

Недовольно ворча, командиры легионов уступили.

Юный барон Аастер отсалютовал собравшимся легатам, новоиспечённому консулу и самому Клавдию так, словно перед ним оказался сам Император.

– Докладывай, барон. Повтори всё то, что мне успел рассказать.

– Слушаюсь, мой проконсул. Господа легаты, консул Скаррон. Я был послан в разведку на север неделю тому назад. И вот чему стал свидетелем…

Барон Марий Аастер действительно служил не за страх, а за совесть. Император был жесток, но справедлив. И верен слову. Семью казнённого барона Грациана никто не тронул. Мать и сестры остались в замке, совершенно свободные как жить там, так и уехать на все четыре стороны. Никто не притронулся к казне Аастеров – после того как были уплачены контрибуции за погибших при штурме замка воинов Империи.

И Аастер служил. Как и обещал отцу, честно. Нет, он не полюбил Императора. И не простил, как не может сын простить того, кто отнял жизнь у его отца, пусть даже в честном поединке. Ведь правду сказать, не слишком честен был тот бой – сколько лет отцу и сколько правителю Мельина? – он сам годился в сыновья старому Грациану Аастеру.

Но слово дано. И молодой барон Аастер не собирался его нарушать.

Конечно, он мог уйти к мятежникам. И, наверное, они бы его приняли. Даже объяснили бы, что слово, данное узурпатору в подобных обстоятельствах, ничего не стоит.

Но его отец, прежний барон Грациан Аастер, в свою очередь, нарушил слово и присягу своему сюзерену. Император не может быть не прав, веками твердила та же Радуга. Ну а класть легионы за морем – отец нынешнего Императора что, был вправе?

Нет, он, Марий Аастер, не изменит слову и не перебежит к Брагге, нацелившемуся на императорский трон. Нынешний правитель Мельина суров и жесток, как жестоки, скажем, ураган или зимняя буря. Барон же Брагга примется в первую очередь набивать свой карман, отписывать земли многочисленным родственникам и самым рьяным льстецам – Марий не обольщался насчёт предводителя Конгрегации. Редкое качество для его юных лет, но в разведке имперского войска взрослеешь куда быстрее, чем на дворе родового замка.

Получив под начало десяток всадников Одиннадцатого легиона, Марий повёл их на северо-запад, аккуратно и осторожно огибая прогнувшийся дугою фронт козлоногих, искусно избегая встреч с рыщущими по окрестностям их шайками.

Путь лежал сквозь самое сердце Империи. Увы, земли до сих пор не оправились: сперва вторжение гномов и Дану, саранча и ожидание конца света, нашествие волков и бесконечные вереницы легионных вербовщиков. Здесь крепче всего поддерживали Императора, и отсюда встало в строй имперских когорт большинство молодых мужчин. Иные уже сложили головы далеко на востоке, под семандрийскими стрелами.

Сейчас с севера надвигалось войско мятежных баронов, и поселяне, владевшие своей землёй, не знавшие слова «серв», заранее приготовились к худшему. Скот угнан в лесные укрывища, запасы вывезены. Деревни вдоль трактов опустели, словно во времена чумных поветрий.

Отправившиеся с Марием всадники – зрелые, видавшие виды воины – слушались его охотно. Мол, он хоть и голубая кровь, а наш, сразу видно. И дело своё знает, распоряжается толково, гонор не показывает, совета спросить не стесняется.

После четырёх дней конного пути продвинулись уже далеко на север, пробираясь самым краем лесов, чтобы ненароком не нарваться на баронские авангарды. Опять же, Марию-то, наверное, и ничего, он бы отбрехался, а вот его десяток точно перебили бы, даже брось легионеры оружие.

Утром пятого дня край леса круто повернул на восток, перед разведчиками раскинулась обширная равнина, замкнутая с востока невысокой холмистой грядой. Чернели деревенские крыши, вился просёлок, синела нить узкой речушки.

И на равнине шло сражение.

Марий велел спешиться, отвести подальше и спрятать испуганных лошадей. Им было чего бояться – козлоногие.

Рогатые твари сошлись врукопашную с войском, над рядами которого развевался целый лес цветных прапорцев.

Мятежники. Отряды Конгрегации»

Не особо многочисленные, едва ли пятнадцать тысяч. Половину, правда, составляла отборная рыцарская конница, остальное – вооружённая длинными пиками пехота, неумело отбивавшаяся от наседавших козлоногих.

А вот закованные в железо всадники то и дело переходили в короткие контратаки, сдавливали клин козлоногих с флангов и по сигналу труб дисциплинированно отступали.