– Нельзя! – ядовито прошипел гном. – Сама не видишь, что ли, волшебница?
– Ты как разговаривать стал, недомерок подземный?! – возмутился Кан-Торог. – Из того, что Каменный Престол платит…
– А я ваши глупости терпеть не намерен! – огрызнулся Сидри. – Дверь обратно открыть, видите ли! Да я, если хотите знать, и в первый-то раз еле-еле уговорил их нам дорогу дать, а вы сразу ж – «обратно»! Тьфу, словно дети малые!.. – он и в самом деле сплюнул.
– Кан! Успокойся, – Тави положила ладонь на локоть Вольному, заглянула в сузившиеся от гнева глаза. – Сидри прав. Я чувствую.., камни и так недовольны, что мы здесь. Они могли и вовсе не послушаться заклятья. Открывать обратно нельзя. Да и вообще.., не стала бы я возвращаться этой же дорогой.
– Разумные слова, – проворчал Сидри. – Ну, я, эта, значит, прощения прошу. Погорячился слегка. Не серчайте.
– Нет, это ты меня прости, Сидри, – Тави церемонно поклонилась, точно герцогу или даже королю. – Я виновата.., сперва с этим священником-бедолагой, потом – с ворожбой… Все, помиритесь с Каном, и пошли! Не могу больше стоять возле этого…
Под ее пристальным взглядом Сидри и Кан-Торог молча пожали друг другу руки, обменявшись кислыми полуулыбками. Засветив факелы и взяв лошадей под уздцы, двинулись вперед и вниз по широкому, вымощенному гладкими плитами коридору…
Далеко-далеко на юго-востоке от коронованной Царь-Горы, в престольном Мельине, на стене небольшого, но весьма почитаемого завсегдатаями трактира «Полосатый Кот», что на углу Купеческой и Тележной, между третьим и четвертым окнами, появилась бранная надпись. Содержатель «Кота», Тощий Хэм, как его звали, долго ругался и плевался, но отчего-то лишь к вечеру наладился послать дворового мальчишку затереть похабщину. И в тот же вечер в общую залу трактира вошел молодой, скромно одетый парень с пепельными волосами и незапоминающимся лицом, в куртке-дождевике ворсом наружу с дозволенным к ношению черными сословиями недлинным кинжалом в потертых ножнах. Снял куртку, стряхивая воду – мелкий и нудный дождь моросил с самого утра. Осмотрелся. Едва заметно кивнул кому-то и двинулся к дальнему столику, где мирно дремал над тарелкой маринованных «угольков» с картошкой низенький старичок в поношенном коричнево-черно-серо-.., еще невесть каком плаще.
– Здравствуй, дядюшка Паа, – поклонился юноша. Старик что-то неразборчиво фыркнул.
– Твоя кружка пуста, как я погляжу, дядюшка. Не позволишь ли мне ее наполнить? Гей, малышка, темного мельинского нам, да побыстрее!
Старик покивал.
– Я должен кое-что рассказать, – новоприбывший нагнулся к уху старика. – Значит, дело было так… Старик вновь кивнул – мол, продолжай.
– Илмет получил от Онфима-первого, хозяина бродячего цирка «Онфим и Онфим», некий магический артефакт, найденный в остатках Друнгекого Леса. Артефакт вытянутой формы, напоминает классический меч Дану. Илмет отвез сей предмет в Хвалинскую башню своего Ордена. Там и остался. Артефакт невероятно мощный. У меня аж дыхание сперло.
И вновь в ответ лишь молчаливый кивок.
– Не знаю, как такая штука могла пролежать в лесу столько времени никем не замеченной, – продолжал между тем гость. – Но.., теперь она у Арка. У меня не было приказа попытаться перехватить, а то бы я этого надутого придурка…
Старик задумчиво потер подбородок. К принесенному ему темному мельинскому он даже и не притронулся. Потом вяло махнул рукой – мол, иди, человече. Юноша тотчас поднялся – без торопливой угодливости, словно ему и в самом деле пора.
– До свидания, дядюшка…
Вежливо поклонился и двинулся к дверям.
Старик лишь коротко дернул головой вместо прощания. И остался сидеть, с отвращением глядя на кружку с пивом.
За пепельноволосым юношей закрылась дверь. Несколько мгновений ничего не происходило, однако затем дверь приоткрылась, человек с порога оглядел зал и дважды кивнул. После чего повернулся, и дверь за ним захлопнулась. Старик вздохнул, брезгливо отодвинул кружку, поднялся и заковылял в глубь трактира, к ведущей на второй этаж лестнице. Возле нее вертелся юркий трактирный мальчишка, вощеной тряпицей натирал резные балясины перил.
– Скачи к брату, – прохрипел старик. – Скажи – мы его взяли.
Мальчишка молнией метнулся к кухне.
– Ну и дрянь же это темное мельинское, – проворчал ему вслед старик. И тотчас потребовал себе иного – светлого, собственной Тощего Хэма пивоварни.