Война мага. Том 2. Миттельшпиль

Не прерывая пения, жрец медленно нагнулся, осторожно коснулся остриём кинжала всех пяти пальцев белой перчатки. И всякий раз Император невольно вздрагивал – его пронзало резкой, колющей болью, словно стальное лезвие кромсало его собственную плоть.

Перчатка задрожала. Воздух над ней – тоже, словно она в единый миг раскалилась, подобно стальному листу, покрывающему зев печи. В этой дрожи Императору вдруг почудились изломанные очертания какой-то гротескной фигуры – тело вроде бы человеческое, а ноги выгнуты по-козлиному.

В тот же миг посланец Нерга широко размахнулся и с диким воплем, достойным самого кровожадного пиратского вожака, всадил жертвенный нож в горло аколиту Слаша. Тот задёргался, забулькал – удар нанесли так, чтобы жертва не умерла сразу.

Агония продлилась недолго – забрызганный кровью жрец продолжал наносить удары, без разбору тыкая в грудь и живот связанного, корчащегося пленника.

Многие отвернулись. Правда, ни один из них не был Вольным.

Нергианец завершил экзекуцию широким, наотмашь, взмахом, рассёкшим умиравшему грудину. Сунув руку в зияющую рану, бесцветный чародей выпрямился, сжимая в окровавленном кулаке ещё трепещущее сердце, которое тотчас и швырнул в белую перчатку. Вернее, к самым её пальцам; и у Императора зашлось его собственное сердце, когда он увидел, что белые костяные пальцы перчатки сами по себе сомкнулись на куске окровавленного мяса.

Дальнейшее он помнил плохо. Врезалось в память лишь чудовищное шествие миллионов, миллиардов пугающе одинаковых козлоногих существ, маршировавших по тёмной равнине с неразличимым пейзажем. Потом мелькнули парящие в небе три крылатые тени, очень похожие на те, что были замечены в небесах Мельина той страшной зимой, когда гномьи рати шли на столицу, а все ожидали неминуемого прихода Спасителя и конца света.

А затем пошла и вовсе какая-то ерунда: Император видел белую тень, ту самую, что утащила Тайде, видел их последнюю схватку в ином мире, в мире Эвиала, видел шесть мрачных фигур, молча наблюдавших за поединком, видел какие-то зелёные вихри, мечущиеся вокруг тёмной шестёрки, видел и странную пару – исполинского орла и не уступавшего ему золотистого дракона, летевших рядом среди бесчисленных звёзд. Потом вновь появились человеческие фигуры, за плечами одной вился, словно под ветром, длинный алый плащ. И все они в упор смотрели на него, Императора. Он словно должен был принять какое-то решение – сегодня, сейчас, немедленно.

Но прежде, чем он успел хотя бы подумать, что же это может быть за решение, перед его мысленным взором появилась ещё одна фигура: высокая и тонкая, острые эльфийские уши вызывающе торчали сквозь льющиеся мягкие волосы; этот эльф был где-то рядом и тоже наблюдал за Императором.

Душа правителя Мельина расставалась с телом, воспаряя высоко над туманами бренного мира. Он смотрел – и он видел.

Видел весь континент, от одного океана до другого, видел диковинный замок на самом гребне Восточных гор и странным образом был уверен, что это – обитель сгинувшего Хозяина Смертного Ливня. Видел заброшенные было башни Радуги, но видел и другое – копошащихся, словно муравьи, тех, кто поклонялся Тьме. Вернее, не Тьме, но её злобной имперсонации, подделке, рядящейся в благородные чёрные одежды.

И ещё Император видел Разлом. Видел, как по нему поднимаются неисчислимые рати, хотя не мог разглядеть ни одного солдата в их рядах. Соединившая миры зловещая пуповина пульсировала, проталкивая в Мельин полк за полком: и что-то вновь напомнило Императору о белой тени.

…Их заговор был разветвлён и сложен. Он охватывал множество миров, и Мельин с его правителем был лишь одним из них. Белая тень унесла Тайде в Эвиал, Император последовал за ним, но страшный талисман – белая перчатка – не сработал так, как замыслил странный, противоестественный союз тех, кто был наделён силой, и тех, чьей силой было всеобщее развоплощение.

Всё это в единый миг пронеслось перед Императором, смутные образы, которые он с трудом понимал, большей частью просто угадывая.

Но вот надмировая мгла уступила место чёрным нагим стволам, курчавящимся ещё выше зелёным кронам – в Мельине уже наступило тёплое время, – остывающему телу на запачканной кровью шкуре и угасающему костру. Белая перчатка лежала рядом с истерзанным трупом, чистая, ни единого пятнышка. Сам же Император чувствовал жуткую слабость во всём теле, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой; однако, скосив глаза, он увидел чистые бинты на левой руке. Такие же чистые, какими они были до жуткого ритуала. Похоже, что маги Нерга на самом деле смогли приостановить кровотечение.