Неопознанный ходячий объект

— Думаешь, мы на острове? — шепотом спросила Женька, вцепившись в березовый ствол.

— Ага. Видишь, какие вокруг деревья?

— Слушай, Анфиса, давай не будем торопиться. Неизвестно, что тут. Я имею в виду… здесь могут быть собаки, а они кусаются.

Напоминание о собаках настроило меня на пессимистический лад. Недавняя встреча с одной псиной едва не сделала меня заикой. Однако я попробовала рассуждать здраво.

— Для чего мы, по-твоему, пришли сюда? Чтоб немного посидеть у березы?

Если нам повезло и мы нашли проход, то просто обязаны…

— Я что, спорю? — поморщилась Женька. — Конечно, обязаны, только давай не будем торопиться и как следует осмотримся.

— Давай, — согласилась я, и мы немного посидели на травке, оглядываясь.

Не похоже, чтобы поблизости, кроме комаров, водились еще какие-нибудь живые существа.

— Пойдем, что ли? — вздохнула подружка, и мы направились в глубь острова. Трава здесь не была особо высокой, и Колины следы мы вскоре потеряли.

Я немного порыскала вокруг, пытаясь отыскать их, но без толку. — Тропинка, — вновь перешла на шепот Женька. Следы она не искала, а просто отошла метров на двадцать в сторону от меня и теперь стояла с растерянным видом. Я приблизилась и действительно увидела тропинку. Не сказать, что ею часто пользовались, однако и сомнений в том, что это тропа, тоже не возникало. — Пойдем? — предложила Женька, и мы пошли.

Где-то через полкилометра тропа раздвоилась. Мы постояли с умным видом и решили идти направо. Вскоре мы уперлись в заросли, плотной стеной разросшиеся на несколько метров, однако в зарослях был проход, туда и вела тропинка. Женька забежала вперед, раздвинула ветки, сделала с десяток шагов и заорала так, что я, ни секунды не колеблясь, бросилась оттуда со всех ног. Когда я выскочила из зарослей, выяснилось, что Женька по непонятной причине все еще там. Это напугало меня больше ее крика, но тут она позвала:

— Анфиса… — А я приободрилась, потом устыдилась и вновь полезла в заросли, пообещав доставить себе удовольствие и отвесить подружке хороший подзатыльник.

Женька сидела на земле, опершись на руки, спиной ко мне, и со вздохом изрекла:

— Кто ж до такого додумался?

Решив беречь себя от стрессов, я осторожно приблизилась, раздвинула ветки и собралась заорать, но так как Женька сделала подобное раньше, надобность в этом отпала, и я просто стояла, дыша ртом и пытаясь ответить на ее вопрос: кто до такого додумался?

В центре небольшой полянки, вокруг которой сплошной стеной росли высокие кусты, стоял столб, врытый в землю. В верхней части столба, обращенной к нам, была вырезана жуткая физиономия, работа грубая и сама по себе особого впечатления не производящая. Чуть ниже висела маска, сделанная из куска коры и жутко размалеванная. к ней были прицеплены длинные разноцветные полоски ткани.

Вокруг столба на вбитых в землю кольях висели тушки птиц, в основном ворон и сорок. Я насчитала двадцать штук. Деревянный идол был вымазан чем-то, подозрительно напоминающим кровь. Если б не несчастные птицы, подвешенные кто за крыло, кто за лапку, представшее нашим очам зрелище скорее бы вызвало мысль о детях, которым пришла охота поиграть в таинственный остров, дикое африканское племя и прочее в том же духе. Однако общий вид наводил на мысль о шизофрении, а отнюдь не о детских фантазиях.

Женька наконец-то поднялась с земли, и мы вдвоем приблизились к деревянному идолу.

— Это Кукуй? — спросила она, я пожала плечами, оглядела столб и с уверенностью заявила:

— Он стоит здесь недавно, может, год, может, два. Но не больше.

— Откуда тебе знать такие вещи? — нахмурилась Женька.

— Дерево гниет в земле, а это совсем новехонько.

— Неужто кто-то решил возродить древний культ и с этой целью установил здесь данное убожество?

— Какой древний культ? — поморщилась я. — Чтобы восстановить что-то, надо по крайней мере знать, как это выглядело раньше. Об идолопоклонстве у славян толком ничего не известно.

— Ты точно знаешь? Анфиса, я тебя безмерно уважаю, но образование у тебя экономическое…

— А что твое образование?

— Ну… я себя никогда особо не утруждала… Потом влюбилась, потом он мне разонравился…

— Кто?

— Антон. Я тебе не рассказывала?

— При чем здесь Антон? — начала злиться я.

— При том, что мы сходились, расходились, и я была очень увлечена этим, и основные дисциплины… как бы это выразиться… не очень-то меня волновали. Я оказалась заядлой троечницей. Славяне были белокурыми и как-то раз прибили щит к воротам Царьграда. Это все, что мне известно о предках. А тебе?