Неопознанный ходячий объект

— Не знаю, — честно ответила я. — Рука на них впечатления не произвела, и за голову они нам спасибо не скажут, особенно если продемонстрировать ее мы не сможем.

— Так что ж теперь, молчать?

— Вот приедут, тогда и посмотрим. Не очень-то они торопятся.

— Это уж точно… — Женька неожиданно приподнялась, замерла и пробормотала:

— Никак Горемыкин. И куда это он так торопится?

Тоже приподнявшись, я смогла увидеть Ивана Ивановича, который, несмотря на солидные лета, бежал по тропинке сломя голову. Почему он выбрал тропинку, а не пошел по дороге, меня тоже заинтересовало. Если он спешит домой, то и по дороге, и по тропинке расстояние примерно одинаковое, но идти, а уж тем более бежать, по дороге гораздо удобнее.

— Давай за ним, — скомандовала я, и, не теряя Горемыкина из виду, мы побежали ему наперерез, время от времени залегая в густой траве. Как заправские индейцы, мы смогли подобраться к своей жертве на близкое расстояние, оставаясь незамеченными. Правда, стоит добавить, что на окружающую действительность Горемыкин практически внимания не обращал и несся как угорелый;

Тропинка заканчивалась возле пруда. Не доходя до него, Иван Иванович свернул к своему дому и, отважно пробираясь сквозь заросли крапивы у навозной кучи, вышел к задней калитке своего огорода. Здесь он немного отдышался, пробормотал: «Господи боже…» (мы сидели за той самой навозной кучей и все видели и слышали) — и вошел в калитку. Бежать сил у него, очевидно, уже не было, и по огороду он перемещался странными прыжками, совершенно не подобающими человеку его благообразной внешности. Через минуту он скрылся в доме, а мы переглянулись.

— И чего? — спросила Женька с таким видом, точно я обязана знать ответ на ее дурацкий вопрос.

— Зачем-то он несся сюда сломя голову?

— А как мы узнаем зачем?

— Тебе стоит сходить и спросить об этом у Горемыкина, — не выдержала я.

— Почему мне? — обиделась Женька, высунулась из-за кучи и принялась глазеть на дом. — Может, подберемся ближе и в окно заглянем? В конце концов, и зайти можно. Шли мимо… Почему бы и нет? — В общем-то, Женька права, почему бы в самом деле не зайти по-соседски? Обсудить новости, а главное, хоть одним глазком заглянуть… — Он идет, — перешла Женька на шепот, сползая в крапиву и болезненно морщась. — У него в руках мешок.

Я осторожно выглянула и убедилась, что ей не померещилось: Горемыкин шел по огороду с мешком в руке. Достигнув калитки, он закинул мешок на спину, опасливо огляделся, вышел, запер калитку на засов и направился вдоль своего огорода в противоположную от деревни сторону. Стало ясно: Горемыкин желает остаться незамеченным, избегает чужих глаз. Так и есть, он скрылся за кустами, посмотрел, нет ли кого на луговине, которая отделяла деревню от леса, и не спеша пошел через нее, таща мешок волоком. В высокой траве мешок не было видно, так что сразу и не поймешь, с ношей идет Иван Иванович или прогуливается налегке.

Перед самым лесом он ускорил шаг, юркнул в кусты и опять огляделся. Мы с Женькой вынуждены были сделать приличный крюк, чтобы он нас не заметил, и теперь залегли метрах в пятнадцати левее. Горемыкин взвалил мешок на плечо и зашагал напрямую через лес, игнорируя многочисленные тропинки. Мы перемещались от одного куста к другому, ни на минуту не теряя его из виду. Очень скоро Иван Иванович вышел к реке. Берег здесь был высокий и крутой. Спрятав мешок в кустах, он зачем-то спустился к воде, на какое-то время исчезнув из поля нашего зрения.

— Давай в мешок заглянем? — предложила Женька. Если честно, мне тоже очень хотелось заглянуть туда. Я с большим трудом поборола искушение.

— А если не успеем?

— Ну и что? Скажем, гуляли, нашли мешок… В конце концов, нас двое, а он один.

— Мешок не очень тяжелый, — вслух подумала я, — с тяжелым мешком особо не побегаешь.

— Ну что, идем?

— Идем, — кивнула я, и в этот момент над берегом показалась голова Ивана Ивановича, а затем и он сам. Мы с Женькой залегли в траве.

— Чего это он? — хмуро прошептала Женька.

Я приподняла голову.

Горемыкин катил камень, довольно большой и, наверное, тяжелый, видимо, за ним и спускался к воде. Он подтащил мешок к обрыву, закатил в него камень, связал концы мешка веревкой и сбросил его в воду, после чего, воровато косясь по сторонам, торопливо скрылся в лесу.

— Это то, что у него в шкафу было спрятано, — проявила я чудеса сообразительности.