Неопознанный ходячий объект

Ворота были закрыты, но рядом в стене имелось небольшое окно, к нему я и направилась. В гараже я без труда разглядела два джипа и старенький «уазик», прозванный в народе «буханкой». За ним стояла легковушка, но она пребывала в таком состоянии, что определить, какая именно, возможным не представлялось.

— Запиши номера машин, — сказала я Женьке. Та покорно записала. Я отлепилась от окна и вслух подумала:

— Надо узнать, на чье имя зарегистрированы машины.

— Ты думаешь… — начала Женька, а я вздохнула:

— Ничего я не думаю. Просто хочу знать.

— Как скажешь, — шмыгнула носом подружка. — Комиссар Мегрэ у нас ты…

Больше нам здесь делать было нечего. Мы пошли к веранде, решив кое-что уточнить, но она пустовала. Мы заглянули в холл и увидели Марину, она листала журнал — А где все? — спросила Женька весело.

— Пошли отдыхать.

— Что-то рановато, — заметила я.

— Да…

— А Иван Иванович давно ушел?

— Где-то с полчаса.

Мы с Женькой вновь вышли на веранду, и она горячо зашептала:

— Все ясно: это Горемыкин. Вова Татарин ему разоблачением грозил.

Интересно, что любитель фольклора прячет на острове? Собаку, которой людей пугает, или кое-что похуже?

— Чего гадать, надо найти Вову и спросить.

— Думаешь, он ответит?

— Если будет в состоянии. А начнет упрямиться, пообещаем ящик водки.

Это должно подействовать.

— Ладно, пошли, — кивнула Женька.

— Пошли, — согласилась я, хотя у меня и были кое-какие сомнения: бутылку Вова наверняка уже допил, и сможет ли он воспринять наши вопросы, бабушка надвое сказала.

Однако найти в деревне Вову Татарина не удалось. Домой он, по словам жены, не возвращался. Как ушел после обеда за водой, так его и нет, одни ведра стоят у колодца. На вопрос: «Где он может быть?» — мы услышали: "Да где угодно.

В какой-нибудь канаве валяется. Или в луже. Очухается, придет. А не очухается сегодня, значит, придет завтра". Получив исчерпывающую информацию, мы побрели к дому Горемыкина, чтобы убедиться, что старикан в самом деле у себя. Так и оказалось: Иван Иванович в компании двух старушек сидел на скамейке возле соседского дома и с увлечением что-то говорил.

— Решили еще погулять? — крикнул он нам. Мы ответили, да, мол, решили, и он помахал нам рукой.

— А вот и Коля, — пробормотала Женька, стараясь особо не выказывать своего интереса, я осторожно огляделась, но Коли не увидела. — Он в огороде, — подсказала подружка.

И точно. В огороде, рядом с домом его бабки, я увидела шофера пансионата, он шел к калитке, глядя себе под ноги, и почему-то казался очень злым. Вдруг он увидел нас и притормозил, должно быть, надеясь остаться незамеченным, но сообразив, что мы его уже увидели, направился к крыльцу.

Хлопнула входная дверь, и женский голос спросил:

— Коля, это ты?

— Я.

Голоса стихли. Мы удалились от дома на приличное расстояние, дошли до конца деревни, тщетно разыскивая Вову.

— Надо было за ним сразу идти, — кусая губы, заметила я.

— Подумаешь, поговорим с ним завтра. Один день ничего не решает, — утешила меня Женька.

— До завтра он успеет забыть, что кричал сегодня, — расстроилась я.

— Вполне возможно, что и сегодня не вспомнит. — Женька пыталась смотреть на ситуацию философски, но я-то видела, что она огорчена не меньше меня.

Выждав немного, мы вновь вернулись к дому Вовы Татарина, но он так и не появился.

— Придется ждать до завтра, — вздохнула я.

— Девчонки, — услышали мы в этот момент, обернулись и увидели Августу Поликарповну, которая шла от колодца с двумя полными ведрами. Мы с Женькой торопливо направились к ней и взяли ведра из ее рук. — Ну как? — спросила она тяжело дыша, хотя шли мы довольно медленно. — Разобрались, что у нас тут за дела творятся?

— Пока нет, — покаялась Женька. — Однако уже убедились, что в самом деле творятся.

— Да? — вроде бы испугалась Августа Поликарповна. — А что случилось?

— На мельнице кто-то черную мессу служит.

— Это что такое? — заволновалась пенсионерка.

— Вроде церковной службы, но наоборот, то есть поклоняются отнюдь не господу.

— Святые угодники… — Августа Поликарповна перекрестилась. — И еще удивляемся, что у нас телевизор не кажет да мост смыло. Удивляться надо, как живы до сих пор. И кто ж ее служит, эту мессу?

— Пока не выяснили, дверь была заперта, а в окошко многого не разглядишь. Анфиса видела человека в чем-то черном. Августа Поликарповна, мы вот что узнать хотели, вы за Горемыкиным ничего странного не замечали?