— Анфиса Львовна, вы дома? — почти кричала она. — С вами все в порядке?
К тому моменту я уже вернулась на свой балкон, но подавать голос не спешила. Придется ведь как-то объяснять мою неожиданную глухоту. Лидии надоело стучать, послышались удаляющиеся шаги, я прокралась к двери и отперла ее, но покидать комнату сочла неблагоразумным: этой мымре ничего не стоило затаиться где-нибудь в коридоре.
Я вышла на балкон и без всякого энтузиазма огляделась. Конечно, спуститься можно вон по тому выступу, держась за балкон, а затем за лепнину с изображением то ли колосьев, то ли пучка розог. Тяжко вздохнув, я в третий раз махнула через перила и вскоре спрыгнула в высокую траву, после чего бегом припустилась к реке.
Женьку с Валерой я нашла без труда. Только вышла из леса, как услышала их голоса. Они плескались в нескольких метрах от берега и, судя по всему, были счастливы, то есть не нуждались в моем обществе. Не привлекая к себе внимания, я разделась и вошла в воду. Вода была теплой, дно хоть и вязким, но не настолько, чтоб отбить охоту к купанию, а моим нервам требовалась передышка. Я проплыла метров десять против течения, затем легла на спину и стала наблюдать за облачком. Словом, расслабилась как могла и получала удовольствие до тех самых пор, пока Женька не окатила меня водой, начав колошматить руками и ногами, отчаянно брызгаясь.
— Сумасшедший дом какой-то, — проворчала я.
— Ты давно вернулась? — спросила она.
— Давно. Просто не хотела вам мешать. Тут из воды показалась голова Валеры, он отдышался, отбросил волосы с лица и заявил:
— Осторожнее, здесь коряга. Женя, нам пора выходить, у тебя губы синие.
Так, значит, пока меня здесь не было, они зря времени не теряли. Женька с Валерой выбрались на берег, а я еще немного поплавала и присоединилась к ним.
Мне не терпелось рассказать Женьке о своей находке, оттого Валера здорово действовал на нервы, хоть я и старалась быть с ним любезной. Женька, видя, как я страдаю, потащила меня в кусты переодеваться и спросила, хмуря брови:
— Ну?
— Писатель пытался проникнуть в его комнату.
— Проник?
— Нет. Но зато проникла я.
— И чего? — насторожилась Женька.
— У него оружие и удостоверение сотрудника частного охранного агентства «Феникс».
— Что за мура такая?
— Откуда мне знать?
— Агентство это в Москве?
— Ничего подобного, в нашем городе. И теперь я припоминаю, что видела вывеску на Верхне-Ямской… Да, точно.
— Ага, значит, парень дует в уши, что из Москвы, а сам наш земляк.
— Земляк не земляк, а прописан действительно в Москве.
— Чепуха получается. Чего ж, ему в столице работы не нашлось?
— Не это меня волнует, — перебила я, — а то, зачем он сюда приперся.
Ведь явно с какой-то целью.
— Думаешь, как и мы — на Кукуя охотится?
— Ничего смешного. Ты сама говорила: в Липатове что-то происходит. А тут парень с пушкой… Есть о чем подумать.
— Ладно, Анфиса, считается, что мы переоделись, потопали, а то как бы этот фрукт нас не заподозрил.
— Не вздумай в него влюбиться.
— Ты же знаешь, сердцу не прикажешь, — вздохнула Женька, чем очень меня огорчила.
Мы вернулись к Валерию, который терпеливо ждал нас на берегу, и побрели к дому, решив, что самое время выпить чаю. Эти двое о чем-то болтали, а я, поотстав, размышляла, почему писателя так тянет в комнату Валеры? Что это, нездоровое любопытство, как у нас с Женькой, или у него есть причина кого-то или чего-то опасаться?
Владислава Петровича с женой мы обнаружили на веранде, выходящей на другую сторону дома, веранда эта была застеклена, в углу стоял диван, в центре круглый стол, вдоль стен штук шесть кресел, возле двери на столике электрический самовар, посуда и нехитрое угощение в стеклянном шкафу.
— Перебрались сюда? — спросил Валерий, потрогал самовар и удовлетворенно кивнул:
— Горячий.
— Там комары замучили, — капризно ответила Лидия Артуровна. — А у нас гость.
— Иван Иванович пожаловал?
— Пожаловал. Сейчас руки моет. Будет угощать брусничным вареньем. Как прошло купание?
— Отлично, — ответила за всех Женька. Лидия, сверля меня взглядом, спросила:
— Я заходила к вам в комнату, но не застала. Как вы вышли?
— Обыкновенно, через дверь, — удивилась я. В этот момент в комнату вошел мужчина в светлом костюме, рубашка в серую клетку, без галстука, бородка, пышные волосы. Надо сказать, он был здорово похож на Антона Павловича Чехова, только пенсне не хватало. К тому же в отличие от классика Иван Иванович был довольно упитан, что не мешало ему демонстрировать прямо-таки необыкновенную подвижность.