Неопознанный ходячий объект

— А зачем им Кукуй понадобился? — влезла Женька. — Ну, идол этот…

— Идола из озорства поставили, чтоб все как в легенде… Сколько времени людей дурили, — опять вздохнул участковый. — Надо мост восстанавливать, не то порядка здесь не будет. Отыщется умник и еще какого-нибудь Кукуя придумает.

— Рюкзак, в котором руки нашли, тоже Колин?

— Нет, рюкзак убитому принадлежал, это доподлинно установлено.

— А чем убитый Коле помешал?

— Следствие установит…

После беседы с участковым можно было покидать здешние края, тем более что Женьке пора было садиться за статью. Однако на душе у меня было неспокойно.

— О чем ты все думаешь? — спросила Женька, когда на лодке, пришедшей за участковым, мы Перебрались через реку и, простившись с Василием Ивановичем, отправились к отцу Сергею за машиной.

— Что-то тут не правильно, — пробормотала я.

— Чего не правильно?

— Не знаю. Не склеивается. Допустим, с Вовой Татариным все более-менее ясно, мы сами слышали, как он угрожал Коле вывести его на чистую воду. Но Горемыкина-то ему за что убивать?

— Тот мог как-то узнать о плантации…

— Да ничего он не знал, раз на острове ни разу не был. Нет, его смерть каким-то образом связана с трупом без головы.

— Это потому, что он чайник уронил, когда услышал имя Саша? — хмыкнула Женька. — Тебе просто не нравится, что все так незатейливо объяснилось. К тому же Горемыкин в самом деле мог услышать разговор убийцы со своей жертвой и узнать Колю по голосу.

— А писатель?

— Что — писатель? Отдыхает себе человек. Не кипятись, Анфиса. Вот мы подозревали Геннадия Степановича, считали его преступником, раз он удрал, узнав об убийстве, а у него сердце пошаливало. Почувствовал себя человек неважно, и домой… сейчас в больнице лежит. Конечно, может, его, болезнь липовая, просто испугался возможных неприятностей, но к наркоте его не притянешь ни за какие уши. Вот и остальные… Может, писатель от алиментов прячется, а ты его сразу в убийцы…

— Знаешь что, звони Максиму; пусть он наведет справки о трупе… как его… Светлов Александр Леонидович. Пока до города доберемся, может, что накопает. У ментов должно быть на него целое досье, раз он недавно освободился.

— Хорошо, — пожала Женька плечами. — У нас еще в редакции четыре листа печатного текста, правда, я не знаю, зачем нам теперь все это.

Если честно, я тогда тоже не знала, но ощущение, что меня провели, не. проходило, оттого очень хотелось разобраться.

Вернувшись в наш славный город, мы первым делом поехали не к Максиму и не в редакцию, а ко мне домой. Я объяснила это необходимостью проверить, не было ли звонков из издательства, . Женька только хмыкнула, но возражать не стала.

Дома меня ждал сюрприз — листок бумаги, прикрепленный магнитом к холодильнику, на листке крупным почерком всего два слова: «Уехал отдыхать».

Куда, интересно? А главное, с кем? Воображение услужливо рисовало то блондинку, то брюнетку, то обеих сразу.

— Вот свинья! — рявкнула я так, что Женька вздрогнула, а я заявила:

— Ноги моей больше не будет в этом доме…

— Анфиса, может, не стоит делать резких движений? Как известно, решения, принятые под горячую руку…

— Поехали в редакцию, — прошипела я. Четыре листа машинописного текста в самом деле ждали нас на Женькином столе. Прочитав их, я испытала чувство глубокого разочарования. С биографией Валеры — хоть завтра в ФСБ служить, Горемыкин и Бороднянский тоже ничем не порадовали. Писатель оказался рядовым инженером, супруга — врач… Машина была продана им по генеральной доверенности некоей Петраковой Альбиной Юрьевной. И что мне с этим делать? Женька вдруг призадумалась, а на мой вопрос ответила вопросом:

— Скажи на милость, на какого врача Лидия Артуровна похожа? На терапевта, гинеколога или отоларинголога?

— Что ты хочешь сказать? — насторожилась я.

— А чего тут говорить? Врача, как училку, за версту видно. Иногда просто по выражению лица определить можно. Ну, это, допустим, я так… Но мы с ней не один день общались. Анфиса, это туфта…

— Что туфта?

— Бороднянские вовсе не Бороднянские, провалиться мне на этом месте.

— А кто они?

— Не знаю. Поехали к Максиму. Эх, жаль, Ромки твоего нет, он бы в два счета…

— Молчи лучше, — проворчала я.

Она стала звонить Максиму, но тот в настоящее время был занят и велел приезжать часа через два. Я вырвала у Женьки трубку и горячо зашептала: