Пробуждение

— Его родные решили, что им не следует знать, для каких именно целей мы использовали останки. Мы решили уважить это их желание. Они и так проявили достаточную щедрость, пожертвовав тело сына для нашей научной программы.

— Не представляю, как можно не интересоваться подобными вещами!

— Для них это было большое горе. Но они сделали свой выбор.

При мысли о том, что довелось пережить этим неведомым ему людям, внутри у Ната все перевернулось. Несколько секунд он и Персис молчали, потом Нат снова заговорил:

— Я одного не могу постичь…

— Чего именно?

— Как Иэн Паттерсон мог сделать себе такую татуировку…

— Какую именно?

— Змею, вылезающую из задницы.

— Я ничего об этом не знаю, — медленно проговорила Персис.

— Разве ты меня не обследовала?

— Я?.. Конечно обследовала, но не так тщательно. Я хочу сказать — не везде…

Нат буквально чувствовал, как работает ее мозг, пытаясь предугадать следующий вопрос.

— Мне показал ее один человек, когда я был на самолетном кладбище.

— Видишь ли, Нат… — В голосе Персис зазвучали лекторские интонации. — Наше общество отличается крайней бескомпромиссностью и строгой приверженностью правилам. Это необходимо, в противном случае мы бы просто не выжили. Под таким прессом люди рано или поздно начинают искать отдушину — любую отдушину. Татуировки и прочие украшения — один из способов снять напряжение, поэтому в отдельных слоях общества — особенно среди молодежи — они получили довольно широкое распространение. Рисунки на теле — атрибут не одних только примитивных сообществ; таким способом современный человек пытается подчеркнуть свою индивидуальность, неповторимость. Иэн, вероятно, сделал себе татуировку еще в подростковом возрасте, когда юноши больше чем когда-либо стремятся выделиться среди себе подобных. К сожалению, мы не обратили на эту татуировку внимания, и она сбила тебя с толку. Да, Иэн Паттерсон был совершенно нормальным, дисциплинированным студентом и прекрасно учился, иначе он вряд ли поступил бы в аспирантуру, но притом он владел старинным мотоциклом. Как видишь, в его характере присутствовала и бунтарская, авантюрная жилка, но тебя это не должно смущать. Пожалуй, тебе даже повезло. Иэн был хорошим сыном и порядочным молодым человеком. Он вел нормальную, честную жизнь, и твоя задача — продолжать в том же духе. Попробуйте поработать над этим вместе — я имею в виду тебя и тело.

Нат почувствовал, как его охватывают облегчение и радость. Теперь, когда он узнал, кем — и каким — был его донор, он начал понемногу успокаиваться.

— Ну, наконец-то вы мне все рассказали, — сказал он, с наслаждением потягиваясь. — Не понимаю, чего тут было скрывать? Впрочем, все равно спасибо.

— Не за что, — сдержанно ответила Персис, закрывая «окна» на экране.

— А нельзя ли мне получить фотографию Иэна? — попросил Нат. — Я хотел бы иметь его портрет. Он напоминал бы мне об… ответственности.

Персис явно не хотелось, чтобы он слишком зацикливался на том, каким был его донор, однако она коротко кивнула, и ее компьютер выплюнул небольшое изображение на жестком пластике, похожее на старинную фотопластинку.

— А у тебя есть татуировки? — спросил Нат, улыбаясь.

— По течению плывет только дохлая рыба, — ответила Персис. Эти слова прозвучали неожиданно резко, почти грубо, и Нат подумал, что как раз тогда, когда он решил, что пробился сквозь внешнюю оболочку к настоящей Персис Бандельер, она повернулась к нему новой, совершенно неизвестной стороной.

60

Вечером того же дня Нат попросил принести ему самый обычный карандаш и бумагу и попытался написать несколько писем людям, которых знал когда-то. Разумеется, отправлять эти письма он не собирался — Нат просто испытывал свою память, стараясь припомнить, кем были те или иные люди, чем они занимались и как он к ним относился, когда был жив. Впрочем, Нат не исключал, что когда-нибудь, когда он будет жить снаружи, он попытается отыскать их или их детей. Вот только действовать ему придется предельно осторожно, коль скоро «Икор» собирался превратить его в совершенно новую личность.

Первое письмо Нат сочинил с большим подъемом — так увлекла его собственная идея, но чем дальше он писал, тем гаже становилось у него на душе. Что толку писать письма людям, которые давным-давно умерли? Нет, лучше попытаться составить список вещей, которые будут для него важнее всего в его новой жизни. Список Ната состоял, однако, только из одного слова, которое он писал снова и снова, словно в трансе: