Пробуждение

Снова выглянув в иллюминатор, он обратил внимание на двухлетнего малыша, который застрял между двумя глубокими лужами и теперь отчаянно вопил. Насколько Нат мог судить, за мальчонкой никто не следил и никто не торопился к нему на помощь. Тогда Нат довольно громко потребовал, чтобы обитатели салона что-нибудь предприняли. И снова на него никто не обратил внимание. Только Тони лениво зевнул и пробормотал небрежно:

— А-а, не наше дело.

Спустя какое-то время к Нату приблизилась Перл. В бледном свете утра она выглядела особенно грязной и больной.

— Мы отправляемся на прогулку, — сказала она, пристегивая к его ошейнику собачий поводок.

— Зачем это? Я не убегу! — возразил Нат.

Но Перл уже потащила его за собой. На ступеньках трапа она так дернула за поводок, что Нат едва не упал. С трудом удержав равновесие, он попытался перевести дух и едва не поперхнулся. Волна одуряющей вони нахлынула на него, как прибой; в ней смешались запахи горелой резины, обуглившегося мяса и навоза от нескольких свиней, коз и худых, как скелеты, лошадей, привязанных к шасси под фюзеляжами. От дыма у Ната выступили слезы. Судя по углям, оставшимся на месте костров, топили здесь чем попало — всем, что только удавалось найти.

Перл снова дернула поводок и потащила Ната за собой через лагерь. Все, кто попадался им по пути, неизменно бросали свои дела и глазели на происходящее, но ни на одном лице Нат не заметил ни следа удивления или участия. Наконец они добрались до небольшого частного самолета, в который нужно было подниматься по закрытому трапу. Здесь Перл пропустила Ната вперед, а сама стала подниматься следом, слегка подталкивая его в спину.

Входной люк самолета отворился, и на Ната пахнуло чистым, прохладным воздухом, который показался ему ледяным.

— Вот он, — сказала Перл, толкая Ната в глубокое кресло. Одновременно она сильно дернула за поводок, словно дрессируя собаку, и от резкой боли в шее у Ната из глаз снова брызнули слезы. Смахнув их, он быстро огляделся. В отличие от салона первого класса, где он провел уже почти неделю, в маленьком самолете оказалось на удивление чисто. Не только кресла, столы и кухонный отсек, но даже пол и стены были вымыты и выскоблены так, что выглядели почти стерильными. Обдумать, что все это может значить, Нат не успел — во вторую дверь салона вошел высокий худой мужчина с длинными седыми волосами, свисавшими чуть не до пояса, бледно-зелеными глазами и бледной, сухой, как пергамент, кожей. В отличие от большинства обитателей самолетного кладбища, которые словно соревновались между собой в неряшливости, он был одет в аккуратный костюм-сафари из тонкого светло-бежевого материала, отдаленно похожего на мешковину. Ногти на руках длинные, желтые и слегка загнуты, как у хищной птицы. Возраст неопределенный — на вид ему можно дать и шестьдесят, и все сто, однако движения его отличались редкой грацией и быстротой.

Вместе с ним, держась сзади за его брючину, вошла девочка лет семи. Нат сразу понял, что она слепа, однако ее затуманенные катарактой мутно-белые глаза обежали комнату так, словно она была зрячей.

— Значит, это и есть ваша необычная находка? — спросил незнакомец Перл. Говорил он с легким акцентом, который Нат принял за европейский. — Как его зовут?

— Он говорит, что он врач. Доктор Натаниэль Шихэйн, — пояснила Перл с ноткой сомнения в голосе.

— Идентификационный номер? — Этот вопрос был обращен уже непосредственно к Нату, но тот только покачал головой:

— У меня нет номера.

— Этого не может быть, — возразил седой, помогая девочке сесть в кресло.

— 625-55-0534, — сказал Нат, припомнив свой прежний номер карточки социального страхования.

— Таких номеров не бывает.

— Возможно, я ошибся. — Нат слегка пожал плечами. — Дело в том, что в процессе пробуждения у меня развилась своего рода амнезия. Как бы там ни было, это единственный номер, который я помню.

— В процессе пробуждения?

— Я проходил курс лечения в Фениксе, в филиале «Икор корпорейшн». Меня доставили туда после серьезного ранения.

— Насколько мне известно, филиал «Икора» в Фениксе занимается производством искусственных донорских органов. Там же находится и лаборатория по выращиванию эмбрионов. Они никого не лечат.

«Ну наконец-то мне встретился человек, который хоть что-то знает!» — подумал Нат.

— Вы совершенно правы, — подтвердил он. — Но я — особый случай. Можно сказать, что на мне проводили… что-то вроде эксперимента.