Мой друг Тарантино

— Вы что, спятили? Прекратите стрельбу. Ты цела? Эй, ответь мне, детка. Черт возьми, ответь мне.

— Чтоб ты сдох, — подала я голос.

— Слава богу… Менты не шутят, ты слышишь? Это уже не игрушки. Очень прошу, прекрати валять дурака. Ты разбиваешь мне сердце.

— Отлично. Я геройски погибну на рыбном складе.

Он выдал замысловатое ругательство, после чего стало очень тихо. «Какого черта, где милиция?» — мысленно возмущалась я. Точно в ответ на мой вопрос на улице вновь началась пальба, а этот придурок заорал:

— Детка, левее пролома есть труба. Ты пролезешь. Только я тебя умоляю, будь осторожна. Хочешь поиграть, поиграй, но помни, я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

— Ты мне осточертел, — пробормотала я сквозь зубы, но двинулась к пролому.

— Здесь в самом деле труба, — шепнул Антон, бог знает как опередивший меня. — Вопрос, куда она ведет?

— Какая разница? — отмахнулась я и полезла первой, насмешливый голос крикнул мне вдогонку:

— До скорой встречи, дорогая!

Тут опять принялись палить, и ему пришлось заткнуться, а я оказалась в кромешной темноте. Время от времени у меня наблюдаются приступы клаустрофобии, ко всему прочему мне казалось, что труба сужается, давит на плечи, и я с ужасом подумала, что могу застрять в ней, вспомнила про Антона и позвала:

— Антон. — Собственный голос испугал меня, я поежилась и почувствовала, как что-то коснулось моей щиколотки, вслед за этим раздался шепот:

— Это я.

Слава богу, я-то решила, что это крыса, и едва не скончалась от ужаса.

Труба шла под уклон, продвигаться вперед было очень неудобно, надо полагать, Антону и вовсе пришлось несладко. Стрельба неожиданно стихла и больше не возобновлялась, а я подумала: что, если у трубы есть вход, но нет выхода? Такие шуточки вполне в духе этого придурка. Казалось, мы преодолели никак не меньше десяти метров, а этой чертовой трубе конца и края не видно, впереди темнота, что это может быть? Какой-то слив? Вентиляция? Не похоже. Если мне суждено умереть сегодня, пусть это будет в другом месте.

Вдруг мои руки неожиданно провалились в пустоту, а потом и я сама с писком ухнула куда-то вниз, приземление было мягким. На мгновение почувствовав себя свободной, я торопливо огляделась: откуда-то сверху пробивался тусклый свет. Рядом со мной свалился Антон, больно задев меня ботинком по лодыжке. Я слабо охнула, он нащупал мое плечо и серьезно сказал:

— Извини.

— Где мы? — прошептала я.

— Понятия не имею. А вонь какая…

— Мы сможем выбраться отсюда? — испуганно спросила я.

— Надеюсь.

Глаза уже свыклись с темнотой, и теперь я видела, что мы находимся в помещении квадратной формы, с бетонными стенами, на полу настелено что-то мягкое, но крайне неприятное, потому что я сразу начала чесаться. Антон тихо сказал:

— Это стекловата.

Вдоль левой стены шли металлические скобы, Антон быстро поднялся.

— Наверху решетка, — сообщил он. — Но на ней какие-то бочки, вряд ли мы сможем ее поднять.

— Что же делать? — запаниковала я, лишняя минута в объятиях стекловаты вызывала ужас.

— Похоже на очистное сооружение, — пробормотал Антон, спустившись. — Труба ведет из цеха, так? Значит, должен быть слив. Посмотри внимательнее. — Не дожидаясь меня, он стал ногами разгребать стекловату и прочий мусор и удовлетворенно заявил:

— Нашел.

Я приблизилась. В противоположной стене в полуметре от пола виднелось отверстие, забранное решеткой, Антон без особого усилия отодрал ее, и я увидела очередную трубу. Впереди виднелся свет.

— Давай, — сказал Антон, подталкивая меня. Я мысленно прокляла все трубы на свете, но поползла.

На этот раз путешествие показалось мне еще более долгим, но и оно в конце концов закончилось. Первое, что я увидела, выбравшись наружу, было солнце — огромный красный шар поднимался над рекой.

— Господи, как красиво, — пробормотала я и бухнулась в воду, потому что к тому моменту едва не орала в голос от зуда во всем теле. Вскоре ко мне присоединился Антон.

Вода была холодной, дно вязким, но выбираться из воды все равно не хотелось. Мы ныряли прямо в одежде и обуви, и я искренне надеялась, что это заменит химчистку.

Когда зубы начали выбивать дробь, а губы стали синими, мы выбрались на берег. Антон пошарил в траве, и я увидела его вещи — часы, бумажник, сотовый и оружие, покачала головой, поражаясь чужой предусмотрительности, и тут сообразила, что во всей этой кутерьме потеряла пистолет. Возможно, он остался на складе, а возможно, лежит сейчас на дне реки. Я пригорюнилась, косясь на Антона, как бы мое ротозейство не вышло мне боком. Пытаясь избавиться от малоприятных мыслей, я нетерпеливо огляделась.