Личный убийца

Тридцать шесть человек, присутствовавших на заседании, выразили негодование; но в общем шуме так и осталось неясно, одобряют они реплику представителя ЦК или поддерживают своего секретаря.

Каперанг сбился с мысли, пошелестел бумажками, отпил воды из граненого стакана.

— Если учесть Вологодский и Мурманский подкомитеты, а также работу, которая ведется нами в регионах Красноярского края, в частности, в Норильске, то по численности мы превосходим Центральный регион! — дождавшись тишины, запальчиво продолжил он. — Именно поэтому я настаивал на проведении пленума: пришло время объединиться и переименовать Архангельский в Северный комитет!

В маленьком конференц-зале зааплодировали.

«А потом — в Центральный, и ты станешь председателем партии, полномочным представителем в Думе», — усмехнувшись, подумал Глуховец.

Лось покинул трибуну. Слово предоставили Глуховцу.

— Вам не нужно вести работу в Красноярском крае, — поигрывая «железными» нотками, заговорил он. — Формула «Берите на себя столько самостоятельности, сколько сможете унести» принадлежит президенту и касается администраций, а партия придерживается устава, который предполагает принцип централизма.

— Вы тоже не берите на себя слишком много, Марк Иванович, — побагровев до корней волос, сказал Лось. — Вы живете в другом государстве — в Москве…

— Не порите чушь, каперанг! — повысил голос генерал. — Нет такого государства! Есть демократическая Россия, и мы с вами объединились с единой целью: содействовать власти укреплять порядок. Если у вас появились другие цели — укреплять собственную власть и обогащаться, — заявите об этом! Измените название и создайте свою партию! Но не рассчитывайте на нашу поддержку. Ренегатства мы не поддержим.

Зал снова возмущенно загудел.

— Что же касается материальной базы, то схема остается прежней: трехмесячная задержка перечислений ставит под сомнение вашу порядочность. От имени ЦК объявляю вам строгий выговор, Владимир Васильевич. — Глуховец спустился со сцены и не спеша вышел из зала, оставляя таким образом за собой последнее слово.

В фойе за ним вышли Валуев и Ряхин, а также казначей АРК Букреев.

— Деньги перечислены, Марк Иванович, зря вы так, — взволнованно заговорил казначей, — Семьдесят пять процентов…

— Сколько?!

— Остальные Лось распорядился оставить для нужд регионального комитета.

В фойе высыпали возбужденные участники заседания, добрую половину которых составляли военные. Лось с красной папкой под мышкой размашистым шагом подошел к Глуховцу.

— У меня сложилось впечатление — да и не только у меня, — что вы не заинтересованы в увеличении численности партии в регионе, — отчеканил он. — Лично я не вижу в своих действиях никаких отклонений от устава.

Глуховец продул короткую трубочку, вынул из кармана кисет.

— Разве вам было отказано в средствах? — спросил в упор. — Кто вам дал право распоряжаться партийной казной?

— Учтена каждая копейка.

— Дело не в копейках, Владимир Васильевич. Вы военный человек, должны соблюдать субординацию. Ваши действия направлены на развал, а не на увеличение численности!

Московская делегация покинула закрытое заседание. Консенсус не состоялся.

Восьмиместный джип мчал по набережной в порт. Устье Северной Двины и необъятные леса создавали неповторимую атмосферу, дышалось легко, свободно, пахло озоном и йодом, но настроение было безнадежно испорчено. До самого головного порта Северного морского пути в салоне джипа никто не нарушил тягостного молчания.

Маленький торпедный катер времен второй мировой — шарового цвета под «сумерки», водоизмещением семьдесят тонн, способный развивать пятьдесят узлов, — качался у пирса. Сухощавый обветренный капитан в плаще с капюшоном молча пожал всем руки и распорядился проводить гостей в кают-компанию.

Несколько стандартных порций «Деверса» сняли напряжение, и через пару миль восстановилась способность трезво анализировать ситуацию.

— Нужно его переизбрать, — первым заговорил Глуховец. — Можно перевести в Москву, там он будет под контролем.

Майор МВД Валуев, знавший здесь все ходы-выходы и имевший доступ к главе администрации, и, что самое важное, наделенный особыми полномочиями Домоседовым, позволил себе засмеяться:

— Его проще убрать, Марк Иванович. В ЦК он не пойдет. Лось — из тех, кто предпочитает быть на первых ролях в глубинке, а не на побегушках в Белокаменной.