Личный убийца

— Когда это было, простите?

— М-м-м… в конце августа, по-моему. Да, в самом конце. Он все время говорил о каким-то грехе. Напился тут до неприличия, бил себя в грудь, плакал и говорил: паскуда, мол, я! Людей продавал!..

— В каком смысле… людей?

— Не могу сказать, что он имел в виду. Мы так поняли, что он занимался делами фирмы, не подозревая, что выполняет совсем другие задачи. Попросту вычисляет определенный контингент: людей без родственных связей, квартирных владельцев. Специалистов определенного профиля. Но это из его бессвязного мычания мы вычленили не сразу. Он рассказал нам, что уезжает «в родные пенаты». О Севере говорил, пил за Юрому, за Карпогоры. Решили, что бред — вспоминает, душу бередит. Вот интересно, что о Светлане он ни словом не вспоминал. А ведь она уехала в конце июня, по-моему. Только напоследок, проспавшись, меня в сторонку отвел… почему-то мы с ним ближе были. Анатоль страдал немножко этаким снобизмом, ну да о покойных либо хорошо, либо ничего, простите… Да, так вот, отозвал он меня в сторонку и сказал: «Сережа, я уеду в длительную командировку, вернусь с потрясающим материалом. Ничему плохому, что обо мне станут говорить, не верь. И меня не ищи. А приедет Светка, скажи ей, чтобы тоже не искала, я сам объявлюсь…» Вот так-с! В середине сентября хватились — нет его. Как в воду канул! Но ведь просил не искать! Он замолчал. История была путаной, и тон не слишком доверительным. Все на уровне догадок и ощущений, ничего конкретного.

— И что было дальше?

— Я встретился со Светланой, вот здесь она была, когда вернулась из Франции, мы побеседовали. Особого беспокойства или хотя бы сожаления о пропаже бывшего мужа я не увидел. Может быть, для нее это не было сюрпризом, а все между ними заранее оговаривалось. Или действительно исчезновение Юры было и ее рук делом. Мы его вспоминали, терялись в догадках, несмотря на табу, порывались действовать. И вот шестнадцатого апреля неожиданно зазвонил телефон, межгород. Дело было около полуночи, мы пили чай, оговаривали условия в контракте Кублера… ну, не важно!.. Это звонил Коренев. Наш пропащий и пропавший друг Юрка Коренев. «Сережа! — прокричал он. Я подумал, что его распирает от радости слышать меня, но ошибся. Голос его был возбужден до предела, как у человека, за которым гонятся или которому грозит какая-то опасность. — Сережа!.. Слушай меня внимательно. Ты должен немедленно прилететь в Поморск. Немедленно, в течение двух дней! Это важно!.. Найдешь частную гостиницу «Норд». Моя фамилия Киреев. Ты понял, Серж? Ки-ре-ев!.. Я жду! Вылетай немедленно!..» И — гудки. Правда, такое ощущение, что за ним гнались. Я себя чувствовал дерьмово, прямо скажем. Это вот сейчас, две недельки спустя, вроде оклемался. А тогда — недавно после операции, мне ведь не сорок и даже не шестьдесят… Трудно в себя приходил. Грыжу удалили — еще с тех времен, из лагерей. В общем, поговорили недолго, Толик сказал, что чувствует себя нормально, в Архангельск слетать сможет. Были у меня деньги… я говорил вам, гонорар за недавнюю детскую книжку. Он позвонил, записал рейсы, я договорился насчет машины с соседом. И Толик вылетел…

— И что?

— А восемнадцатого вернулся обратно. Весь Поморск-то — двадцать тысяч, две гостиницы, включая этот «Норд», пара постоялых изб. Знаете, в северных городках есть избы для приезжих — кровати, чистое белье, вода в ведре, печка, хлеб на столе; соль. Традиция. Приезжай и живи. Если место есть. Суток Ариничеву хватило, чтобы обойти все. Ни в «Норде», ни в городской исполкомовской гостинице, ни в избах постоялец по фамилии Киреев не останавливался. Он даже умудрился заглянуть в книгу регистрации в «Норде». Нет и не было! И персонал такого не знает. В общем, вернулся он с тем, чтобы начать здесь поиск. Приехал сразу, из аэропорта, поздненько вечером. Мы решили заявить в милицию о его исчезновении. Да, Юра просил этого не делать, но ведь и приехать тоже просил. Ну как поступить? Почувствовали, что дело плохо.

— Может быть, он звонил из Архангельска? Собирался в Поморск, да не смог выехать?

— Может быть. Я в Поморске не был, а в окрестностях доводилось бывать. И Юра со мной был. Строили объекты за колючей проволокой. В тайге. Что это было — оставалось догадываться. Тогда нам было все равно. Но, во всяком случае, военные объекты строят военные специалисты — стройбат, саперы, связисты, внешне все это было похоже на лагеря, но там был еще подземный комплекс: бункера, туннели, ходы. Поговаривали — бомбоубежища для правительства на всякий случай. Где конкретно — не спрашивайте. Возили в допотопных «Столыпиных», пару раз самолетами. Собаки, конвой… Объекты скорее походили на какие-то хранилища. Толик физик, он говорил, что проекты предусматривали защиту от радиации. Плюс химзащиту — система вентиляции и все такое прочее. Блоки самоуничтожения, кабели дистанционных радиоустройств, вполне жилые помещения, вроде подземных лабораторий или бомбоубежищ, все в базальтовых отложениях на Беломорском побережье… Мы об этом вспомнили, когда Толик вернулся. Всю ночь не спали… Ясно, что его инфаркт хватил от нервного перенапряжения…