Личный убийца

— Второй, Второй! Объект сел в автобус 88-го маршрутa, направляется в сторону «Сокола». Домой едет, перехватывай его на повороте в Планетный.

Викентий выехал на шоссе первым и видел, как Алик втиснулся в автобус вслед за Нелединым.

Фрол вернулся в чужую, опостылевшую квартиру. Здесь все было так, как он оставил, да и что могло измениться за десять суток? Все тот же шум с улицы, все тот же говорок соседей наверху, и так же барабанил дождь по жестяному карнизу…

Он сбросил провонявшую, грязную, мокрую одежду, рассмотрел себя в зеркало. Тело в ссадинах и кровоподтеках, лицо отшельника или скорее бомжа, потрескавшиеся губы, заострившиеся ключицы.

Взял из шкафа чистое белье. Заперся в ванной. Два часа — на бритье, помывку, стирку, приведение квартиры в порядок: пусть даже осталось здесь жить не более суток — ничто не должно напоминать камеру!

«Нет, камеры больше не будет, — уверенно подумал он, стоя перед зеркалом во всем чистом (для полного контраста даже единственную белую рубаху надел). — Все плохое уже позади. Выпустив меня, Протопопов признал свои подозрения необоснованными. Это значит, что и подписку скоро аннулируют. А если и нет — завтра начнется новая жизнь. Завтра я получу пленку и начну поиск убийц этого неизвестного. И я найду их, чего бы мне это ни стоило. Иного пути нет».

Он снял телефонную трубку и долго слушал гудки, не зная, кому позвонить первому, и, вообще, нужно ли кому-то звонить. Но все-таки позвонил сестре Валентине и сообщил, что он на свободе.

Позвонил Рудинским, но, услышав голос отца Нины, бросил трубку.

Позвонил Хижняку…

— Звонит Хижняку, — сообщил по рации Игорь Громов, в «Фиате» которого стояла звукозаписывающая аппаратура. — Интересуется, не объявилась ли Рудинская… Тот рассказывает, что им интересовался частный детектив… Зачитывает объявление о вознаграждении за помощь в розыске… Отбой!

— Третий, я Первый, транспорт в зоне видимости?

— Я Третий, стоит «Волга», пустая, подъехал микроавтобус «РАФ» закрытый… «Девятка» не появлялась.

— Второй, что он там делает?

— Ходит, курит. Пружины скрипят.

— Первый, я Третий! Задернул шторы. Из «РАФа» вышел человек, идет в подъезд!

— Третий, отъезжай! Второй, смени его!.. У тебя входная дверь прослушивается?

— А как же!..

Человек из «РАФа» вскоре вернулся, тревога оказалась ложной. Игорь сменил Алика, Женька передал Алику бронежилет, часа через четыре стемнело, и стало ясно, что Объект никуда выходить не собирается. Столетник оставил троих наблюдателей, а сам вместе с Решетниковым вернулся в агентство.

Рации оставались включенными, но на связь болше никто не выходил.

Марселен позвонил с утра, и Валерия, выслушав его, тут же связалась с Каменевым.

— Он прислал по факсу несколько любопытных снимков, Саныч, — сказала она. — Нужны они тебе сейчас?

— Немедленно! Пусть Викентий привезет в бар ресторана «Саппоро» на проспекте Мира, 12/14. Оставит бармену, это мой человек, Вик его знает.

— Все?

— Нет. Мне может понадобиться другая машина, имейте это в виду.

В одиннадцать сорок пять Светлана Коренева вышла из лицея в сопровождении коллег, постояла на углу решетчатой ограды и, простившись со всеми, зашагала к дому. Белая «Нива» Каменева остановилась прямо на переходе.

— Какие люди — и без охраны! — весело сказал Старый Опер, распахнув дверцу. — Садитесь, Светлана Алексеевна, для вас бесплатно!

Она улыбнулась, узнав недавнего своего гостя, предложение приняла.

— Только не говорите, что вы встретили меня случайно, — игриво погрозила пальчиком, когда Каменев покатил по улице Касаткина в направлении ее дома.

— Нет, конечно, — заверил Старый Опер. — «Ничто так не противоречит рассудку и порядку, как случайность».

— Ого! Уже второй афоризм на вашем счету. Зарабатываете очки? — засмеялась Коренева.

— Вообще-то это Цицерон сказал. Когда я его допрашивал на Петровке. Шучу, но шучу в последний раз. — Он посмотрел в зеркало, почувствовал в ее взгляде настороженность. — А что это вы пешком да пешком, Светлана Алексеевна? Отчего не ездите в своем «Пежо» за восемнадцать тысяч долларов?

Она покраснела, достала из сумки с тетрадями пачку «Мор».

— У вас курить можно? — спросила и, получив утвердительный ответ («И даже пить», — сказал Каменев), нехотя произнесла: — Стесняюсь коллег, которым уже два месяца не платят зарплату.