Личный убийца

Заинтересованность в новой партии проявляется в ее поддержке со стороны как властных, так и коммерческих структур, представители которых присутствовали на презентации. Это и упомянутый выше депутат Госдумы Б. В. Костромской, и президент фонда «Альтаир» A.M. Ленюк, выдающиеся спортсмены Г.С. Напрасников, Н.А. Левкоева, представитель высшего командного состава МВД М.И. Глуховец, главный налоговый инспектор страны Конопахин А.Т., заместитель министра юстиции Донец А.В. и многие другие, заинтересованные в укреплении правопорядка и продвижении демократических реформ.

Нина Рудинская».

Женька перечитывал ксерокопии, сидя на кухне. Время было позднее, шел третий час ночи, но сон не приходил.

Он сунул в соковыжималку апельсин, выпил соку, потом надел тренировочный костюм и отправился на школьный стадион.

В ночные часы тихо вокруг, светит луна, дышится легко. Никто и ничто не отвлекает, да и бегать — не на табуретке сидеть: вроде что-то делаешь, чем-то занят… И думается легче.

«Алкашкой она была — это точно! — пришел Женька к выводу, мысленно возвратившись к Рудинской. — Папа и мама, видать, строго ее контролировали. Вот и отрывалась девушка вроде как по заданию редакции на всякие там фуршеты с «Клико» и «Шабли». Тут ее кузина Наташа была права: никакой глубины, никаких интересов…»

Вспомнив о Наталье Петровне Введенской, Женька невольно подумал и об ее отце, звонившем Валерии в офис накануне вечером. Этот «Чехов», желая ускорить поиск племянницы, уже совершил опрометчивый поступок, несмотря на строгий запрет самостоятельно предпринимать что бы то ни было, побывал в комбинате бытового обслуживания у себя в Новоселках и поинтересовался, не проявлял ли кто-нибудь цветную пленку «Кодак» в день исчезновения Нины. Ну конечно, ответ фотографа из ателье был отрицательным! Женька рассердился не на шутку и битый час потратил на то, чтобы вызвонить несчастного «Антона Павловича» и устроить ему раздолбон.

Завтра в Новоселки должен был отправляться Викентий. В Новоселки, в Козьминское, в Солотчу, в Рыбное…

«Надо еще людей, — подумал Женька. — Надо выдергивать ребят, пусть берут на себя оперативную работу. Просить Нежина или доставать Игоря с командой».

Игорь, Вадим и Алик были «вольными стрелками». Не совсем, конечно, вольными: Вадим работал в охране «Коммерсбанка» по схеме «сутки-трое»; бывший опер Алик преподавал в милицейской школе рукопашный (он начинал когда-то в текстильном институте у Женьки и был классным таэквондистом); что же до Игоря, то этот двадцатипятилетний бывший десантник когда-то входил в группу Каменева, но вместе с ним ушел из МУРа и теперь вроде прозябал, находясь не у дел.

Обежав вокруг стадиона десять раз (итого — десять «кэмэ»), Женька подтянулся на ржавой перекладине, проделал несколько специальных комплексов высшего мастерства таэквондо, с досадой отметив потерю былой формы, и вернулся домой.

На кухне горел свет. Заспанная Валерия в ночной рубашке просматривала копии статей Рудинской, оставленные Женькой на столе.

— Ты что не спишь? — удивился он.

— Каменев разбудил. Велел передать, что черный «БМВ», о котором ты его спрашивал, числится за независимой ассоциацией по обеспечению безопасности бизнеса и частного предпринимательства. Техпаспорт на имя некоего Григорьева Тадеуша Станиславовича. Вот, на листочке записаны данные о его водительском удостоверении, — протянула Валерия квадратную бумажку.

Женька пробежал глазами по номеру и серии, данным о техосмотре.

— Спасибо, иди ложись.

Он стянул с себя мокрую футболку, взял из шкафа бритвенный станок.

— Женя, а эта партия «Власть и порядок» — та самая, в которой состоял Богданович? — зевнув, спросила Валерия.

— Что?.. Какой Богданович?.. — на секунду задержался Женька перед тем, как войти в ванную. — А-а? Да, кажется…

Он закрылся, включил воду, но через полминуты снова вышел в прихожую:

— Постой, Валерия… Богданович?.. Ну да, именно «Власть и порядок». Думаешь, есть какая-то связь?

— Я ничего не думаю, Женя, я спать хочу, — укрылась она одеялом и, отвернувшись носом к ковру, погасила торшер.

Женька побрился, стал под горячий — насколько можно было вытерпеть, чтобы не свариться, — душ, минуты через три резко переключил воду на ледяную, затем повторил эту процедуру еще пять раз. Тело словно помолодело, кожу стало покалывать иголочками, сердце заработало в повышенном режиме — хотелось куда-то бежать, что-то делать. Обжигающий густой кофе («Горький, как моя жизнь», — шутил он по поводу такого), дорогой французский лосьон, свежее белье и легкий костюм (пиджак поверх наплечной кобуры с «Макаровым») — и вот уже можно снова бежать, искать, охотиться за пока еще миражом, вести бой с пока еще тенью.